Супербабушка
Шрифт:
– Я звонила в институт, в котором работает моя мама, и мне там сказали, что она выходит на пенсию. Так что, дорогой, вопрос отпадает сам собой. У детей есть бабушка. Вот она ими и займется.
– Бабушка? – воскликнул папа. – Анфиса Николаевна? Будет заниматься детьми? О чем ты говоришь? Разве не она подбросила тебя через полгода после твоего рождения своей маме?
– Вот именно! Я росла с бабушкой. Чем они лучше меня? – Мама кивнула в сторону детей. – У меня тоже должна быть личная жизнь. Карьера. Я не хочу быть заживо погребенной в четырех стенах. Я хочу работать и жить полноценной жизнью!
– Хорошо,
– Что?
– Согласится ли твоя мать жить с нами и воспитывать этих разбойников?
– А что ей еще делать на пенсии? Может быть семечками торговать? Или ходить в клуб для престарелых? Или может быть петь в церковном хоре?
Папа хмыкнул:
– Современные бабушки лучше будут мосты строить, поезда водить, наконец, бороться за мир и дружбу между народами, чем с внуками возиться. Вот увидишь, твоя мама будет обходить Сашку и Дашку за три километра. Уж я то ее знаю. По-моему она даже на тебя с недоумением смотрит, сомневается, а ее ли ты дочь.
– Клевета! Не смей говорить про мою маму гадости! Тем более при детях.
– Хорошо не буду. В конце концов, этими балбесами действительно должен кто-нибудь заняться. И не такая мягкотелая и беспринципная женщина, как ты. Ты их только избаловала и изнежила. Это не воспитание. Посмотрим. Может у твоей мамы что-нибудь получится.
И папа снова уткнулся в свой кроссворд, а мама села писать письмо бабушке Анфисе. А Саша и Даша остались стоять в углах и бросать тревожные взгляды друг на друга.
Глава третья ТРАГЕДИЯ АНФИСЫ НИКОЛАЕВНЫ КАБАЧКОВОЙ И ЕЕ ВСТРЕЧА С ПРИШЕЛЬЦЕМ
Теперь пришла самая пора рассказать про бабушку Анфису.
Если вы думаете, что сейчас я вам буду рассказывать про старушку, которая жила в деревне, выращивала картошку, пасла корову, солила огурцы, помидоры и грибы в деревянных кадушках, то вы ошибетесь. И про бабушку, которая одиноко живет в городской квартире с ленивой кошкой или пуделем, ходит каждое утро в булочную и аптеку, смотрит по телевизору подряд все сериалы, и поливает огромный фикус, который растет в деревянной кадке, то вы опять ошибетесь. Потому что ничего этого нельзя сказать про Сашину и Дашину бабушку Анфису Николаевну Кабачкову.
Начнем с того, что Анфиса Николаевна была женщиной незаурядной. Об этом говорила даже ее профессия. Она была геолог и всю свою жизнь провела в экспедициях. Все время что-то искала. То медь, то железо, то марганец, то еще что-нибудь. И если она чего-то искала, то обязательно это находила. Такой у нее был характер. Она даже своего мужа лет тридцать назад бросила за то, что целыми днями валялся на диване и читал газеты или слушал радио. Бросила и уехала в Сибирь, потом на Дальний Восток, потом в Среднюю Азию и так всю жизнь свою провела, лазая по горам, лесам, болотам с рюкзаком и ночуя в палатках. От этого у нее здоровье стало просто железным, а характер еще более твердым. И когда ей исполнилось пятьдесят пять лет, она среди геологов была самой знаменитой женщиной геологом, с которой брали пример даже многие мужчины. Про бабушку Анфису слагали легенды и сочиняли песни, а сама Анфиса Николаевна тщательно ото всех скрывала, что у нее есть внуки, и что она бабушка.
Всю
Но настали времена, когда эта нужная, даже необходимая профессия перестала быть столь необходимой. Геологический институт, где Анфиса Николаевна работала и даже была доцентом на кафедре ценных минералов стал получать от государства все меньше и меньше заказов на поиск ценных месторождений, а следовательно и меньше денег на организацию экспедиций. И если раньше в год посылалось не меньше двадцати экспедиций в разные стороны, то теперь едва-едва две-три жалкие экспедиции уходили в поход.
А потом ушел на пенсию директор института, и вместо него назначили нового, который сразу спросил Анфису Николаевну:
– А вам, уважаемая Анфиса Николаевна, когда на заслуженный отдых?
– Я на пенсию уходить не собираюсь, – отрезала Анфиса Николаевна. – Я еще молода и полна сил работать.
– Как это не собираетесь? – возмутился новый директор. – Я на ваше место уже кандидатуру нашел, мужчину между прочим и тоже доцента, а вы не собираетесь. Вам три месяца до пенсии осталось.
– Это ничего не значит. Я буду работать, пока жива.
– Хорошо, – сказал директор. – Тогда собирайте экспедицию вот в этот район, – и директор ткнул пальцем в карту России, в самую далекую и неизведанную точку. – Вы должны найти там месторождение алмазов или золота.
– Какие алмазы, какое золото? – удивилась Анфиса Николаевна, – Там их отродясь не было.
– А это уже не мое дело, а ваше. Раз вы полны сил и энергии, то вам и флаг в руки и барабан на шею. Ищите! Найдете, значит, продолжаете работать в институте и возглавлять кафедру, а нет, значит на пенсию. А если не согласитесь, то я вас уволю по профнепригодности. Вот так. Можете идти, уважаемая.
И поняла Анфиса Николаевна, что новый директор загнал ее в ловушку. Откуда в там дальнем районе золото или алмазы. В свое время она лично его изучила досконально. Бедный район. Абсолютно бесперспективный.
Но делать было нечего, и Анфиса Николаевна отправилась в последнюю в своей жизни геолого-разведывательную экспедицию. Коварный директор все сделал, чтобы она была неудачной. Людей в нее зачислил самым непригодных и ленивых, с которыми бы при прошлом директоре Анфиса Николаевна даже на овощную базу бы не пошла, не то что в экспедицию. А материальное обеспечение похода организовал на таком низком уровне, что обрек экспедицию на голодное существование, а когда Анфиса Николаевна сказала ему об этом, он сокрушенно вздохнул:
– Нет денег. У института нет денег. Нам не перечислили. Приходится довольствоваться тем, что есть. А вы чем-то недовольны? Может назначить другого начальника экспедиции?
На это Анфиса Николаевна согласиться никак не могла. Пусть в ужасных условиях, пусть будет неудача, но в экспедицию эту она пойдет.
И пошла.
Ловушка нового директора была безупречной. Он специально направил экспедицию в пустой район. Ищи там, не ищи, все равно ничего нет. Пуст район. Пуст. Только песок и камни, которые даже для строительства не годятся, потому что нет рядом человеческого жилья. Даже нефти нет, или хотя бы угля.