Супердвое: убойный фактор
Шрифт:
Здесь я попытался вставить словцо, однако Трущев коротко и однозначно рявкнул.
— Не перебивать!
Затем, уже спокойней и деликатней добавил.
— Речь идет о том, чтобы в присутствии своего подручного я даже подумать не смел о своих служебных обязанностях. Лаврентий Палыч лично предупредил — в присутствии этого «лопоухого прорицателя» держать «мисли за зубами». С этой целью нарком отослал меня к капитану Пугачеву, замначальнику девятого спецотделения.
Пугачев кратко ввел меня в курс дела.
— Лучший способ скрыть свои мысли от опознавания, это напевать про себя что-нибудь прилипчивое, комсомольское, желательно на оборонную тематику. Например, такую. Слыхал, наверное, — и он с ходу завел.
В— Вполне подходящая песня. По секрету, Трущев, она была написана специально по заказу нашего отдела. Убедись, смысла никакого! Любой гипнотизер голову сломает, прежде чем поймет, зачем глупой бабе сабля и острая пика? Чем ее сокол воевать будет? Второй куплет еще хлеще.
12
Песня 1936 года «В путь-дорожку дальнюю». Музыка Матвея Блантера, слова Сергея Острового.
В этом месте Трущев подхватил, и они вместе допели:
Как взмахнет платочек, я всплакну чуточек, По дареной сабле побежит слеза.Закончив с пением, Пугачев продолжил инструктаж.
— Не плохо также сосредоточиться на решении математической или шахматной задачи. Но это только в том случае, если ты увлекаешься математикой или шахматами. Если нет — посмакуй женские прелести. Этот прием здорово помогает наглухо прикрыть планы разрабатываемых секретных операций. По себе знаю.
Подобная методика показалась Трущеву малоэффективной, хотя никого он так не любил как свою Татьяну. В те дни его более всего волновала Светочка, поэтому в мыслях он остановился на поисках такого кудесника и колдуна, который смог бы вернуть ей способность говорить.
— Что касается колдунов, — внес уточнение Трущев, — берусь подтвердить, что в начале 20-х годов в Коминтерне была организована особая секция, в которую собирали людей с неординарными способностями и где изучали способы ведения классовой борьбы в потустороннем измерении. Этими вопросами, например, занимался бывший руководитель ленинградских чекистов, небезызвестный Глеб Бокий. [13]
13
Бокий Г. И. (1879–1937) — активный участник Октябрьского вооружённого восстания в Петрограде; член Петроградского ВРК. Долгие годы руководил Ленинградским управлением ГПУ-НКВД. В последние годы жизни и работы в НКВД Г. И. Бокий курировал расследования и поиск всевозможных паранормальных явлений. Существуют непроверенные сведения, что Бокий вел (по заданию высшего партруководства) исследования по паранормальным явлениям, зомбированию, восточным мистическим культам и т. д., тем более что он сам всегда интересовался подобными проблемами.
Бокий — один из самых активных создателей ГУЛАГа. Во время чистки аппарата НКВД Н. И. Ежовым от сотрудников Г. Г. Ягоды года арестован и по обвинению в «предательстве и контрреволюционной деятельности» и расстрелян. В 1956
Помимо создания собственных и расшифровки вражеских шифров, Бокий интересовался всякими потусторонними силами, и кое-кто из секретной коминтерновской секции перебрался к нему под крыло. Насколько мне известно, Бокия как раз расстреляли за развал работы на этом направлении. Большевик с подпольным стажем, опытнейший чекист, чьим именем был назван пароход, свозивший осужденных на Соловки, вдруг забросил работу по овладению человеческой психикой и ударился в масонство и откровенно чуждые пролетариату и воинствующему материализму восточные культы, а также занялся организацией подпольного мистического общества «Единое трудовое братство».
Тем не менее, после гибели Бокия кое-какой мистический опыт у нас на Лубянке сумели сохранить.
Два дня Николай Михайлович и Вольф Григорьевич прожили душа в душу. Заграничный медиум не лез к Трущеву с идиотскими вопросами. Трущев воздерживался от того, чтобы давать подопечному советы, тем более всякого рода руководящие указания, касавшиеся составления отчета.
Вечером второго дня, Вольф Григорьевич, закончив свою писанину, неожиданно и очень тихо спросил.
— Что с дочкой, Николай Михайлович?
Это было как удар под дых. Трущев не сразу нашел, что ответить. Для начала большими пальцами расправил гимнастерку под ремнем. Потом подошел к окну, притаился за шторой, замер.
— Здесь нет прослушки, — добавил Мессинг.
Нет прослушки? Кому он это говорит?!
— Как вы можете знать?
— Вижу. Вижу также вашу Светлану. На мой взгляд, вполне здоровая девочка.
— Она разучилась говорить.
— То есть? — не понял Мессинг.
— Зачем вам знать, Вольф Григорьевич?..
— Смелее, Николай Михайлович. Я не классовый враг и не двурушник, в чем, надеюсь, вы успели убедиться.
Николай Михайлович уселся на диван, закинул ногу на ногу, закурил папиросу.
— Она разучилась говорить. Потеряла, так сказать, дар речи. Сильнейший испуг.
— Когда это случилось?
— В декабре, перед новым годом.
— Сколько ей лет? Семь?
Трущев кивнул.
Мессинг предложил.
— Я мог бы помочь.
Что он, Трущев, младший лейтенант госбезопасности, мог ответить?
Николай Михайлович молча докурил папиросу, встал, привычно расправил гимнастерку под ремнем, подошел ближе и поинтересовался.
— Ну, что тут у нас?..
Мессинг протянул ему последний исписанный листок. Трущев просмотрел его, потом вернул и подсказал.
— Подпись, число.
Мессинг добросовестно вывел: «18 июня 1940 г. Вольф Мессинг».
— Теперь в гостиницу?
— Да.
На лестнице Вольф Григорьевич предупредил.
— Только не надо никак афишировать мою помощь. Прошу, никому ни слова, для меня это очень важно. Только вы, я и ваша дочь. В тихой обстановке. Можно у меня в номере. Обдумайте мое предложение.
Что оставалось Трущеву, как не отделаться усмешкой.
Вольф Григорьевич заверил.
— Если вы об оплате, деньги меня не интересуют.
— Я не о том. Я в состоянии заплатить, просто я обязан доложить начальству.
— Кто вам поверит, Николай Михайлович? Я непременно откажусь от своих слов. Поверьте, моя помощь вас ни к чему не обязывает.
Вероятно, Вольф Григорьевич всерьез полагал, что все дело в прослушке. Ему, продукту буржуазной культуры, было невдомек, что я не мог не сообщить начальству о сделанном мне предложении, иначе какой я чекист?! Конечно, было очень заманчиво воспользоваться услугами такого специалиста, каким являлся Мессинг — одним этим предложением он убедительно доказал свои безграничные возможности, — однако опыт подсказывал, чем могло закончиться для меня и моей семьи подобное легкомыслие.