Суперфрикономика

Левитт Стивен Д.

Стоимость угля настолько низка, что попытки вырабатывать электроэнергию без него стали бы экономическим самоубийством, особенно для развивающихся стран. Мирволд утверждает, что любые соглашения, по которым выбросы, связанные с использованием угля, облагаются квотами, уже не способны оказать большую помощь, отчасти потому, что уже...

Слишком поздно. Период полураспада двуокиси углерода в атмосфере составляет примерно сто лет³³, а некоторые частицы газа остаются в атмосфере в течение примерно тысячи лет. Так что, даже если человечество прямо сейчас прекратит использование ископаемого топлива, двуокись углерода останется в атмосфере на протяжении жизни еще нескольких поколений.

Представим себе, что Соединенные Штаты Америки (и, возможно, Европа) волшебным образом превратились за одну ночь в общество с нулевыми выбросами углекислого газа. Представим себе, что нам также удалось убедить Китай (и, возможно, Индию) отказаться от использования электростанций, работающих на угле, и грузовиков с дизельными двигателями. Это никак не скажется на состоянии диоксида углерода, уже находящегося в атмосфере. И кстати, мечта об обществе с нулевыми выбросами углекислого газа является...

Слишком оптимистичной. «Многие вещи, которые принято считать благом, на самом деле им не являются», — говорит Мирволд. В качестве примера он указывает на солнечную энергию. «Проблема солнечных батарей состоит в том, что они черные, потому что предназначены для поглощения солнечного света. Однако лишь 12 процентов полученной энергии превращается в электричество, а остальное трансформируется в тепло, что еще больше способствует глобальному потеплению».

Несмотря на всю привлекательность идеи масштабного перехода на использование солнечной энергии, реализовать ее в действительности будет не так-то просто. Для строительства тысяч новых солнечных электростанций, призванных заменить традиционные источники электричества, потребуется значительный объем энергии, в результате чего возникнет огромный и долгосрочный «тепловой долг» (по выражению Мирволда). «В конце концов мы сможем выстроить энергетическую инфраструктуру, не допускающую выбросов углекислого газа, но этот процесс займет от тридцати до пятидесяти лет, и в течение этого времени ситуация с выбросами и глобальным потеплением будет лишь ухудшаться».

Разумеется, это не говорит о том, что энергетическую проблему не нужно решать. И именно поэтому компания IV, как и множество изобретателей по всему миру, работает над поиском святого Грааля — более дешевых и экологически чистых видов энергии.

Однако с точки зрения атмосферы вопросы энергетики представляют собой так называемую входную дилемму. Как обстоят дела с дилеммой, связанной с выходом⁷. Что делать, когда уже имеющиеся парниковые газы начинают на самом деле толкать нас к экологической катастрофе?

Мирволд не закрывает глаза на такую возможность. В голове он прокручивал больше сценариев, чем любой сторонник теории климатических катастроф: он размышлял и о разломах массивных ледниковых щитов Гренландии и Антарктиды; и о выбросе огромного количества метана в результате таяния зон вечной мерзлоты в Арктике, и о явлении, которое сам называет «сломом системы термоха-линной циркуляции в Северной Атлантике, способным уничтожить Гольфстрим»³⁴.

Что случится, если пророки катастрофы окажутся правы? Что делать, если дальнейшее нагревание действительно опасно для Земли, вне зависимости от того, связано ли это с нашим расточительным использованием ископаемого топлива или естественным климатическим циклом? Мы ведь не хотим просто сидеть и тушиться в собственном соку, не так ли?

В 1980 году, когда Мирволд учился на старшем курсе в Принстоне, на горе Сент-Хеленс в штате Вашингтон произошло извержение. Хотя Мирволд находился примерно в пяти тысячах километров от зоны бедствия, он замечал, что на подоконнике его комнаты скапливается тонкий слой золы. «Трудно не думать о вулканической пыли, когда она начинает покрывать поверхность вашей комнаты

в общежитии, — говорит он, — хотя, честно говоря, моя комната и без того пребывала не в идеальном порядке».

Еще в детском возрасте Мирволд был очарован такими геофизическими явлениями, как извержения вулканов или солнечные пятна, а также их воздействием на климат. Малый ледниковый период заинтересовал его настолько, что он заставил свою семью посетить северную оконечность острова Ньюфаундленд, где Лейф Эриксон и его викинги тысячу лет назад разбили свой лагерь³⁵.

Связь между вулканами и климатом мало для кого является сюрпризом. Один известный эрудит по имени Бенджамин Франклин написал в свое время первый научный труд по этому вопросу. В своей работе «Метеорологические фантазии и домыслы», опубликованной в 1784 году, Франклин обратил внимание на то, что извержение вулканов в Исландии вызвало особенно суровую зиму и прохладное лето с «постоянными туманами по всей Европе и большей части Северной Америки»³⁶. В 1815 году мощное извержение вулкана Тамбора³⁷ в Индонезии привело к «году без лета» — всемирной катастрофе, убившей множество посевов (в результате чего возник массовый голод, а за ним и голодные бунты) и завалившей Новую Англию снегом в июне³⁸.

Как образно говорит Мирволд: «Любой толстозадый вулкан влияет на климатические изменения».

Вулканы во всем мире извергаются постоянно, однако извержения по-настоящему «толстозадых» вулканов случаются довольно редко. Если бы это было не так, то, возможно, нас уже не существовало бы на свете и некому было бы беспокоиться о глобальном потеплении. Антрополог Стэнли Эмброуз утверждал, что ледниковый период был вызван взрывом огромного вулкана, расположенного на Суматре в районе озера Тоба, около семидесяти тысяч лет назад.

В результате взрыва практически прекратился доступ солнечной энергии к Земле, а это чуть не привело к исчезновению Homo Sapiens как вида.

Большой вулкан отличается не только массой выбросов. Обычный вулкан посылает диоксид серы в тропосферу — атмосферный слой, расположенный ближе всего к поверхности Земли. Это примерно похоже на то, что происходит с выбросами от электростанций, работающих на угле. И в том, и в другом случае газ остается в небе лишь считанные недели, после чего возвращается на поверхность Земли в виде кислотных дождей, идущих, как правило, в нескольких сотнях километров от места извержения.

Однако большой вулкан выбрасывает диоксид серы значительно выше, в стратосферу. Этот атмосферный слой начинается примерно на высоте одиннадцати километров над поверхностью Земли и девяти километров на полюсах. Выше этого наблюдаются резкие изменения различных атмосферных явлений. Диоксид серы не возвращается на поверхность Земли, а поглощается стратосферным водяным паром и образует аэрозольное облако, которое быстро циркулирует, в определенный момент времени покрывая большую поверхность земного шара. Диоксид серы может задержаться в стратосфере на год или больше и тем самым повлиять на глобальный климат.

Именно это произошло в 1991 году при извержении вулкана Пина-тубо на Филиппинах. По сравнению с ним извержение на горе Сент-Хеленс было игрушкой. В результате извержения Пинатубо в стратосферу было выброшено больше диоксида серы, чем в результате любого другого извержения, если не считать извержения Кракатау, произошедшего на сто лет раньше. В период между этими двумя извержениями развитие науки достигло значительного прогресса. Ученые со всего мира следили за состоянием дел на Пинатубо, и в их распоряжении было огромное количество современной техники, позволявшей собрать практически всю доступную для измерения информацию. Последствия влияния извержения Пинатубо на атмосферу были заметны всем: снизилось содержание озона в воздухе, солнечный свет стал более рассеянным, и, само собой, было отмечено понижение мировой температуры.