Шрифт:
Annotation
Мацкевич Людмила Васильевна
Мацкевич Людмила Васильевна
супермаркет
Пока я не любил, я тоже отлично знал,
что такое любовь...
А. П. Чехов
Часть 1
Рабочий день подходил к концу. Егоров потер уставшие глаза и посмотрел на часы. Шел восьмой час вечера. Уборщицы не было. Это был непорядок, и Егоров недовольно сжал губы. Здесь он был вторым лицом, и заведенные им правила выполнялись всеми неукоснительно. Так оно и было до сегодняшнего дня: ровно в семь на пороге появлялась уборщица, а он выходил из кабинета и спускался в торговый зал.
В четверть восьмого он позвонил секретарю и попросил выяснить, почему кабинет никто не убирает. Через пару минут раздался стук в дверь, и на пороге появилась Эмма Петровна, дородная дама лет пятидесяти.
– Игорь Васильевич, - заговорила она, как всегда, кратко и по делу, - она новенькая, не знала, что нужно заходить, у дверей ждала, когда кабинет освободится.
– Хорошо, - проговорил он и пошевелил пальцами руки в знак того, что секретарь свободна.
Эмма Петровна вышла, а в кабинет зашла и робко остановилась у двери невысокая худенькая девушка в рабочем халате и с косынкой на голове.
– Здравствуйте, - проговорила она тихим голосом, - я первый день работаю на этом этаже, мне говорили о правилах, но я, наверно, что-то не так поняла. Пожалуйста, не увольняйте меня...
Егоров хмыкнул. Хорошее же мнение о нем в коллективе! А может это Эмма Петровна ее так запугала? Пауза затянулась. Егоров любил делать такие паузы во время внушения и наблюдать за реакцией виновного.
– Хорошо, - проговорил он, наконец.
– Я вернусь через тридцать-сорок минут.
Девушка кивнула.
Егоров шел, как всегда, медленно, нигде не останавливаясь, но каждый из сотрудников знал, что он видит все и ни один недочет пропущен не будет. К нему никто не подходил и не обращался с вопросами: о делах он предпочитал говорить в кабинете. Остановку Егоров делал лишь у кафе в конце зала. Столик у окна к этому времени был всегда свободен. Он садился, выпивал чашку зеленого чая, кивал официанту и спускался в подсобные помещения.
Здесь командовал Марат, друг хозяина супермаркета. Что за дружба их связывала, никто не знал, а Егоров не любил лезть в чужие дела и никогда этим не интересовался. Марата он ценил прежде всего за деловую хватку, а так же за то, что этот сложный участок был в надежных руках.
– Все нормально?
– спросил Егоров после крепкого рукопожатия.
– Нормально, - ответил Марат, растягивая в улыбке губы.
– Жду. Сын должен вот-вот родиться. Думал, что сегодня, но нет... Третий сын, а? Жена девочку хотела. Придется еще рожать. Желание жены - закон.
Он громко засмеялся, а Егоров лишь покивал головой в ответ. Он давно был одинок, привык к этому и менять в своей жизни ничего не хотел.
– Возьмешь свободных дней столько, сколько надо. Только чтобы здесь порядок был. Уже решил, кого за себя оставишь?
– Будет порядок, Игорь Васильевич, не беспокойся.
Потом они немного поговорили об ухудшающемся здоровье хозяина супермаркета. Беспокоиться было о чем.
В кабинет Егоров вернулся
Он вошел в кабинет и почти столкнулся с новой работницей. Уборка была закончена. Девушка, видимо, торопилась домой, потому что в руке держала аккуратно свернутый рабочий халат. Такой он ее и увидел по-настоящему: невысокой, тоненькой, в простеньких джинсах, футболке, едва прикрывающей пупок, и... с лежащей на груди толстой косой. Коса была самая, что ни на есть, настоящая. Как в книгах на картинке. Русая и ниже пояса. Да откуда ж красота такая? И глаза голубые... Кто бы сомневался...
Видимо, он довольно долго и пристально разглядывал девушку, потому что она, смутившись от такого откровенного внимания, опустила глаза и начала медленно краснеть. Егоров видел, как вспыхнуло румянцем ее лицо, как сжались в кулачки пальцы, как дрогнули губы, как она несколько раз прерывисто вздохнула, прежде чем сказать:
– Я закончила.
Вышло тихо и как-то не очень разборчиво.
– Вижу, - ответил он тоже тихо, но не сдвинулся с места.
Она опять несколько раз вздохнула, потом спросила уже окрепшим голосом:
– Можно идти?
Он с удивлением посмотрел на девушку, потом, видимо, понял, что от него требуется, пожал плечами и пошел к своему столу.
– До свидания, - прошелестело за спиной.
Он ничего не ответил.
В девятом часу Егоров закончил все, что было намечено на день, и стал собираться домой. Осталось позвонить Вике, но делать это почему-то совершенно расхотелось. Завтра он купит ей цветы или попросит Эмму Петровну подобрать какой-нибудь подарок. Завтра. А сейчас домой и спать...
Перед тем, как выйти, Егоров окинул взглядом кабинет, задержавшись на том месте, где стояла девушка.
– Напугал бедную, - пробормотал он и недовольно хмыкнул.
Нет, какой молодец! Уставился на ее косу. Такую он точно никогда не видел, он бы помнил. Хорошо, хоть руку не протянул, чтобы потрогать. Сейчас все торопятся жить, поэтому и прически такие: пару раз расческой провел - и порядок. А она точно испугалась, подумала, наверно, что он на ее грудь пялится, даже покраснела. И что, извиняться теперь? Он еще раз хмыкнул и отправился домой.
С тех пор, как Виктор Иванович Резников, хозяин супермаркета, был выписан из больницы, утро каждого дня для Егорова начиналось одинаково: с восьми до десяти он находился в комнате больного. Они с незапамятных времен дружили, даже имели квартиры в одном доме, правда, в разных подъездах. Резников давно и тяжело болел, поэтому вся работа легла на плечи Егорова. Если больной чувствовал себя неплохо, то они говорили о работе, о которой можно было говорить бесконечно, а иногда могли и в шахматы сыграть. Но бывали дни, когда Резникову становилось хуже, и он молча лежал, словно к чему-то прислушиваясь, прикрыв глаза и расслабившись после укола. Во время таких посещений Егоров хмурился больше обычного, потому что ничем не мог помочь другу. Помочь ему уже не мог никто.