Супермаркет
Шрифт:
– Что вы хотите от меня услышать? Вы скажите, что вам нужно, а я буду кивать, - испуганно проблеял он.
– Э, нет, уважаемый, так не пойдет! Это же нечестно!
– беззаботно расхохотался Рыков.
– Кто-нибудь развяжите нашего гостя. Все равно он никуда не сбежит.
В руках, одного из парней в черном, щелкнул нож-выкидушка, которым он со знанием дела перерезал пластиковые путы.
У Николая Семенович при этом мелькнула мысль, что этот тип с такой же легкостью перережет и его горло. Если Рыкову придет в голову подобная
– Теперь, когда вы относительно свободны, я бы хотел вернуться к своему вопросу. Вы оперу любите?
– повторил Рыков.
– Довольно равнодушен, - честно признался Николай Семенович.- На мой взгляд, это слишком условный вид искусства.
– Неужели?
– с деланным удивлением спросил Рыков.
– А я, признаться честно, без ума от Даргомыжского и его оперы "Садко". Надеюсь что, ваш богатый духовный мир оценит богатство подводного мира?
После этого он кинул выразительный взгляд в сторону реки. От такого недвусмысленного намека Николай Семенович тихонько, по-бабьи завыл.
Рыков с наслаждением набрал полную грудь воздуха и несколько патетически воскликнул:
– Красотища-то вокруг какая, просто обалдеть можно! Ради одного этого стоит жить! Ведь, правда, уважаемый Николай Семенович? И дернул же вас черт, сунуться в мой супермаркет с этой никому не нужной проверкой. Замолчите! Перестаньте хныкать, не опошляйте картину. Вас ждут прекрасные грудастые русалки с распущенными зелеными волосами и все такое. Давайте немного помолчим и насладимся, так сказать, прелестью момента.
Со всех сторон трещали ополоумевшие от жары кузнечики в высокой траве. Удушливо пахло разопревшим под полуденным зноем разнотравьем.
Николай Семенович затравленно всхлипнул. В это время где-то в лесной глуши принялась куковать кукушка.
Рыков заинтересованно повернулся в ту сторону, откуда неслись звуки.
– Это ку-ку, неспроста!
– словно сарделькой потряс он толстым указательным пальцем.
– Николай Семенович, я бы на вашем месте поинтересовался у птички, сколько вам лет отмерено?
– А, можно?
– дрожащим голосом спросил тот.
– Давайте валяйте, чего уж там. Я сегодня добрый. Решил, знаете ли, по этому поводу устроить аттракцион неслыханной щедрости. Этакую финальную распродажу! Сколько кукушка прокукарекает столько вам и жить осталось!
– убежденно воскликнул Рыков.
– Правда?
– возвращаясь к жизни, спросил Николай Семенович.
Его бледное лицо с синюшным оттенком, неожиданно пошло красными пятнами. Он еще не верил своему счастью, но организм не дожидаясь команды уже принялся оживать.
– Слово офицера!
– Рыков гордо распрямил грудь, щелкнул каблуками и боднул воздух крутым лбом.
– Ку-ку, ку-ку!
– кукушка сделала паузу, потом продолжила.
– Это считается?
– встревожено спросил Николай Семенович.
Рыков сделав страдальческое лицо, повертел головой, потом безнадежно махнул рукой.
–
– Рыков смахнул набежавшую слезу умиления.
– Только, чур, уговор - больше никаких кляуз ни в прокуратуру, ни куда-то там еще!
– Спасибо, спасибо огромное!
– воскликнул обрадованный пленник.
– Конечно же, я не буду никуда, ничего писать! Да, я за вас готов жизнь отдать!
– Бросьте, это пустое!
– Рыков смущенно отворачивался.
При этом он тщетно выдергивал руку, которую, счастливый пленник в знак искренней благодарности пытался облобызать.
– Век буду помнить вашу доброту!
– униженно причитал Николай Семенович.
– Ну, насчет века, это вряд ли, - удивленно покосился на него Рыков.
– Сколько всего было этих ваших ку-ку? Пятнадцать, если не ошибаюсь?
– П-п-пятнадцать лет!
– заикаясь, радостно подтвердил несчастный.
При этом он неистово тряс головой. Казалось еще немного и она, словно тыква, сорвавшись со стебля, покатится по траве.
– Помилуйте, о каких таких летах вы говорите?
– недоуменно глянул на него Рыков.
– Долгие лета-а-а! Это не про вас! Я имел в виду минуты, а вы что подумали?
– Но вы, же дали слово офицера!
– всхлипнул Николай Семенович, вновь погружаясь в пучину отчаяния.
– Ну, какой же я офицер?
– тяжело вздохнул Рыков.
– Я даже не рядовой, потому что в армии никогда не был. И вам, кстати, не советую, там говорят дедовщина страшная! Можно запросто здоровья лишиться или калекой стать.
– Но вы же все равно слово дали!
– задушено просипел Николай Семенович.
– Пусть даже не офицерское.
– А я как Кощей Бессмертный - мое слово, что хочу с ним то и делаю!
– хрюкнул от удовольствия Рыков.
– Хочу дам, хочу обратно возьму. Потом, насчет русалок и подводного царства - это я все наврал! Нет там ничего такого. Одни только разжиревшие, огромные сомы в ожидании очередного утопленника. Я их, знаете ли, иногда балую.
Забрав у парня в черном пистолет, с наверченным на него глушителем, он картинно прицелился в лицо несчастного пленника.
– Пу-у!
– крикнул Рыков и, опустив пистолет, воскликнул, - Шутка! Испугались? Напрасно! Вы что Николай Семенович всерьез поверили во весь этот бред, который я здесь нес? Такой взрослый, а в сказки верите! Стыдно!
Николай Семенович громко в голос рыдал. Рыков, все это время, с нескрываемым интересом наблюдал за ним.
– Держи!
– второй парень сунул Николаю Сменовичу в руки новенькую блестящую, черную гирю.
– Здесь шестнадцать кило, так что держи крепче.
Привязанную к гире веревку он старательно обмотал вокруг его запястья и крепко затянул узлом. После этого парень торопливо отошел в сторону, чтобы его не забрызгало.