Супермаркет
Шрифт:
Усевшись в кресло для посетителей, Исикари взял сигарету и прикурил от большой настольной зажигалки. Затем он поманил рукой Кодзиму, указав на место напротив себя.
— Рёсукэ, — снова вернулся он к прежнему обращению, глядя на Кодзиму в упор, — всё в этом мире строится на личных отношениях между людьми. Если начинаешь кого-то подозревать, дальше будет хуже. Проблема в том, как и в какой степени доверять человеку, которому доверять почему-либо не хочется. Доверять безоглядно будет глупостью. Однако вовсе не доверять будет ещё большей глупостью. Может
«Да не то ты говоришь!» — хотелось крикнуть Кодзиме.
Этому человеку явно не хватало сил признать конкретные факты и найти решение проблемы. Но ведь он, Кодзима, доверился этому человеку, принял его предложение и, полностью на него положившись, отказался от карьеры преуспевающего служащего в крупнейшем банке, чтобы очертя голову броситься в неведомую стихию малого и среднего бизнеса. И сейчас тоже ему больше положиться не на кого.
Что ж, понятно. Ну хорошо, его дело — обо всём доложить, а дальше действовать сообразно указаниям исполнительного директора. Возможно, если бы Кодзима остался таким же, каким был в период своей службы в банке, он с тем бы и ретировался. Или, может быть, поправился бы: мол, я не уверен, я просто не знаю, как быть, если вдруг окажется, что управляющий Итимура потворствует хищениям и образованию неликвида…
Однако, уйди он молча или попытайся оправдаться, ситуация от этого всё равно не изменилась бы к лучшему. К тому же такое положение было чревато серьёзными проблемами для самого существования и дальнейшего развития фирмы «Исиэй-стор», которой угрожала губительная коррупция.
— Тем не менее я прошу ничего пока не говорить управляющему Итимуре, — настойчиво повторил Кодзима.
— Хм, что же со всем этим делать?..
Исикари потушил в пепельнице одну сигарету и прикурил другую.
— Ну, на данном этапе… Мне кажется, если уж докладывать обо всём, то самому президенту компании…
— Чушь! — вскричал Исикари, что случалось с ним чрезвычайно редко. — Нельзя о таких вещах говорить брату! Да я скорее язык проглочу! Да если только Эйтаро узнает!..
«Ну и что тогда будет?» — хотелось спросить Кодзиме, но Сэйдзиро осёкся и не стал продолжать.
— Вот что, господин менеджер Кодзима, президенту — если будет необходимость — мы доложим только тогда, когда ситуация прояснится, — заключил Исикари и бессильно откинулся в кресле с выражением крайней растерянности и подавленности на лице, обводя кабинет невидящим взором.
— И всё-таки я очень тебя прошу пойти взглянуть, что творится в складских помещениях Центрального.
— Когда?
— Прямо сейчас.
— Сейчас никак нельзя, — сказал Исикари, будто что-то внезапно вспомнив. Посмотрев на часы, он поднялся с кресла. — Не потому, что я не хочу. Совсем забыл: мне же нужно ехать на заседание
— Ну тогда завтра утром. Очень тебя прошу.
Исикари неопределённо кивнул и стал собираться на заседание.
Глава 5
ЗЛОЙ УМЫСЕЛ
1
— А, наша Куро-тян! Ты как раз вовремя. Расскажи, расскажи, что там новенького, поделись познаниями! — радостно приветствовал Гэн Хоригути заглянувшую к ним в сектор промоушена и интенсификации торговли Мотоко Куробу из сектора развития.
Хоригути взял себе за правило всех сотрудников, кто был младше по должности и моложе по возрасту, именовать в уменьшительно-ласкательной форме с суффиксом «тян». Это фамильярное обращение, при его открытой добродушной физиономии, звучало вполне нормально, и никто не обижался.
— Познаниями? Что ж, поделюсь, пожалуй. Только их так много, что всего не перечислишь.
Мотоко охотно приняла предложение, поскольку специально пришла почесать языком. Она и так всегда слонялась без дела по главному офису, а теперь, когда из дальнего угла, где располагался сектор интенсификации торговли, то и дело доносились громкие голоса и взрывы смеха, не отправиться туда и не взглянуть, что там происходит, было выше её сил.
— Куро-тян, вот если бы подвернулся тебе холостяк… Ну, захудалый какой-нибудь…
— Такого быть не может! По мне, так если холостяк — всё равно, какой он! — охотно подыграла Мотоко, и все мужчины вокруг, ожидавшие от неё именно такого ответа, разразились хохотом.
— Это, конечно, только гипотеза, но у тебя, Куро-тян, небось уже был такой редкостный экземпляр?
— Если только гипотеза, предположим, что он у меня есть.
— Допустим, он в тебя влюбился, что-то его подстегнуло.
— Ха, забавная у нас беседа получается!
— Интересно, как он должен к тебе подъехать, а? Вот ты нам скажи!
— Да пожалуйста, это запросто.
Мотоко слегка задумалась:
— Сначала скажу, чего он делать не должен.
— Любопытно, — откликнулся кто-то из присутствующих.
— Ну если он, например, подойдёт и ляпнет напрямик: у тебя, мол, с мужиками ничего не выходит — давай с тобой встречаться.
Все покатились со смеху.
— Длинное любовное письмо тоже не годится.
— Почему? — спросил Хоригути.
— Да ей небось читать трудно, еле-еле грамоте разумеет, — опять прыснул кто-то, и все дружно захохотали.
— Ну я не в том смысле. Я же закончила двухлетний женский колледж, отделение японской культуры.
— Ох, а мы и не догадались! — съязвил один из собеседников.
— Конечно, если бы я получила настоящее большое любовное письмо от мужчины, который в меня действительно влюблён, я бы его ещё как читала! Перечитывала бы и перечитывала, а ночью клала бы под подушку!
— Ого!
— Да только до сих пор мне приходилось получать письма совсем не от тех мужчин, которые мне могли бы понравиться… Мне и смотреть-то на них тошно.