Супермен для феминистки

Кускова Алина

– Ты видела, какой он сегодня?! – зашептала ей Эллочка, как только они закрыли дверь кабинета с обратной стороны. – Переживает.

Василиса вздохнула.

– Его Анфиса беременна!

У Василисы подкосились ноги, и она опустилась на секретарский стул.

– Я сама слышала, когда заходила к ней вчера, как она звонила по телефону и записывалась на прием к врачу. Говорила, что ее мучает токсикоз на четвертом месяце беременности.

– Ты ничего не перепутала? – Василиса попыталась вернуть слабую надежду.

– Нет, – покачала хорошенькой головкой Эллочка, – ничего.

Она тут же пошла в туалет и выдала назад весь обед.

После этого Федор пришел к Василисе с предложением заменить временно отсутствующую Анфису. Все сходится. Кажется, он даже что-то сказал по поводу того, что Анфиса в положении. А она, Василиса, этого сразу не поняла. Так вот почему он караулит у окна. Он переживает. Но по другому поводу. Беспокоится за жизнь невесты и ребенка. Везет же некоторым! Отхватить такого мужчину! Ей, Василисе, конечно же, мужчины вообще не нужны. Теперь уж, во всяком случае, точно. Разве что она использует по назначению Степанова. Пусть подарит ей ребенка и уйдет с ее пути. Она ничем не хуже какой-то Анфисы, она тоже родит, купит себе кондитерскую и станет жить-поживать и добра наживать. И никакие мужики ей не нужны!

– Импозантных кавалеров заказывали?! – рядом с ней раздался призывный голос наглого молодого человека, бесцеремонно вломившегося в приемную. – Что скучаем, девчонки?! Николай, доставай Баха, будем танцевать!

– Ой! Надо же! Танцевать! – прыгала от радости и хлопала в ладоши легкомысленная Эллочка.

Второй, тот, кого назвали Николаем, достал мобильный телефон, но вместо ожидаемого Баха, оттуда полились звуки марша Мендельсона.

– Женюсь! – кричал наглец. – Честное слово, девчонки, женюсь! Сразу на обеих! Федор! – заорал он, увидев того. – У тебя все такие красавицы?! Где ты набираешь себе кадры?! Посоветуй. – Он наклонился со своего двухметрового роста к Василисе и поцеловал ее в щеку. Та вспыхнула от негодования.

– Ой! Ей понравилось! – верещала Эллочка. – И меня тоже!

Наглец наклонился к Эллочке и тоже одарил ее поцелуем. Федор хмыкнул, укорив Василису взглядом, будто она сама кинулась на шею этому наглецу. Да она, если бы и захотела это сделать, – физически не смогла бы. Допрыгнуть до него было практически невозможно. Федор взял наглого молодого человека за руку и повел его с товарищем в кабинет. Они чинно шествовали под звуки марша, это показалось Эллочке смешным, и она позволила себе похохотать.

– Не вижу ничего смешного, милочка, – заметила чопорная дама, вошедшая после этих двух молодцов. – Я надеюсь, что нас ждет серьезное занятие, а не хиханьки и хаханьки.

Эллочка замолчала, обиженно поджав губки. Василиса проводила даму взглядом и, когда та скрылась в кабинете Федора, прикрыла за ней дверь.

– Это эти, – догадалась она, – те, которые…

– Что будем делать? – встрепенулась Эллочка, готовая ко всему.

– Ждать указаний.

Ждать пришлось недолго. Через полчаса Федор приказал подавать гостям кофе с пирожными. Василиса с Эллочкой засуетились, запуская кофеварку и расставляя чашки на подносе. Вдвоем они действовали быстро, как две опытные официантки.

– Если нас уволят, – шепнула Эллочка, – то я

знаю, куда мы сможем устроиться, – и она снова хихикнула.

Кофе принялась пить чопорная дама, погруженная до кончика своего носа, на который взгромоздились массивные очки, в документы. Ей не нравились указанные там цифры, и она всячески оттягивала подписание контракта. Молодые люди сидели напротив Федора, на этот раз они молчали и потягивали коньяк из маленьких рюмок. Василиса подождала, пока дама отхлебнет пару раз и вернет чашку, и налила ей еще. Та покочевряжилась и взялась за ручку.

– Я не со всеми пунктами согласна, – заявила она, – некоторые цифры меня совершенно не впечатляют. Но я иду на уступки.

Федор облегченно вздохнул, парни расслабились. Дама поднесла ручку к бумаге и скосила оба глаза на автоматический шариковый прибор.

– Впечатляет, – оторопело произнесла она, глядя на то, как ее ручка превращается… в обнаженного мужчину с торчащим органом размножения. Орган заторчал в самый неподходящий момент.

– Ой, мамочка, – схватилась за живот Эллочка, – сейчас умру от смеха!

Федор побагровел. Парни заинтересованно принялись разглядывать свои письменные приборы.

– Что за фокусы?! – Федор гневно поглядел на Василису.

– Эллис ни в чем не виновата, – заступилась за Василису Эллочка, – она не знала. Это все Кутейкин. Он нам и не такое привозил из командировок. С первого взгляда простая ручка, а когда ее переворачиваешь, то она меняет рисунок! Глядите. – И Эллочка, которой Василиса была очень благодарна, продемонстрировала это на глазах у всех.

Действительно, в нормальном виде ручка ничем не напоминала неприличную вещицу. Но стоило ее поднести к бумаге…

– М-да, – сказала дама, выслушав Эллочку, – у вас, Федор, даже расписаться нечем!

Василиса поняла, что Федор ее сейчас линчует. Но двухметровый наглец неожиданно оказался спасителем. Он достал свою авторучку и предложил ее чопорной даме.

– Ма, – сказал он при этом, – не ерепенься, все обговорено. Люди ждут.

Его родительница взяла авторучку и расписалась. Пока следом за ней ставили подписи все остальные, она тихонько спрятала неприличную ручку к себе в сумочку. Эллочка толкнула в бок Василису и ухмыльнулась. Той было не до смеха. Из-за нее чуть не сорвался серьезный контракт! Она собрала чашки и пулей вылетела из кабинета.

– Теперь он меня точно выгонит! – закричала она Алевтине с порога бухгалтерии.

Следом за ней влетела Эллочка.

– Не дай бог иметь такую свекровь! – в сердцах высказалась она, наливая себе в стакан крепкого кофе. – Хорошо, что мой Владик – сирота. Вы представляете, тетка не понимает шуток. На ручку, которую нам привез из Африки Кутейкин, она уставилась, как на мину замедленного действия.

– И мина взорвалась? – догадалась Алевтина.

– Сначала она отказалась подписывать контракт, – Василиса разволновалась, – потом сын уговорил все-таки сделать то, зачем они пришли. И дал свою авторучку. Между прочим, изображавшую череп на длинной ножке. И ничего, это не вызвало у нее отрицательных эмоций. Вероятно, она заранее приучила себя к мысли о вечности.