Супермены в белых халатах, или Лучшие медицинские байки
Шрифт:
Вот и в этот раз она была доставлена в глубокой печали и коконе из фланелевых жгутов, раздавая направо и налево меткие плевки и обидные эпитеты. Новообретенные соседки из наблюдательной палаты сунулись было полюбопытствовать, кто это тут такой молодой да горластый, но тут же узнали о себе так много нового и с такими лингвистическими излишествами, что фиксировать к кроватям пришлось поголовно всех – а то как бы чего не вышло.
На следующий день Марина была уже на удивление спокойна и тиха, и я решил с ней побеседовать, чтобы узнать, что же на сей раз стало причиной ее поступления. Если не знать, что творилось накануне, можно было бы возмутиться – что такая тихая, застенчивая,
– Сукразит знаете? Заменитель сахара такой. Слышали? – тихо спросила Марина.
– Слышал.
– Ну вот. – Многозначительная пауза.
– Что – вот?
– Вы что, не понимаете? – Градус доверия ко мне как специалисту, гражданину и просто человеку резко упал.
– Марина, я слышал про сукразит. Даже пробовал. Что я еще должен о нем знать?
– А знаете, кто его изобрел? – Лукавый взгляд, словно подбадривающий – «ну же, доктор! Проведи уже реанимацию своей эрудиции!».
– Неужто?..
– Правильно, доктор! Вы не так уж безнадежно тупы!
– Ну спасибо, дорогая.
– Постойте, я вам сейчас такое скажу – вы ох… э-э-э… в общем, сенсация!
– Хорошо, я уже морально подготовился. Давай, жги напалмом.
– На самом деле сукразит – это лекарство от рака.
– Убила, Марина. К такому повороту я не был готов. Как же он помогает от рака, хотел бы я знать?
– А хер его знает, – честно призналась Марина. – Вот вы скажите: вы знаете, как именно галоперидол убирает галлюцинации?
– Не знаю, – пришлось сознаться мне.
– А чего ко мне привязались? Он помогает – и этого достаточно! Я добилась, чтобы его пустили в продажу как заменитель сахара! Теперь его принимают миллионы людей! Профилактика в мировом масштабе! Каково?
– Грандиозно.
– Правда? – недоверчиво сощурилась Марина: а вдруг доктор смеется?
– Правда. Я впечатлен. А Нобелевский комитет в курсе?
– Я им письмо написала. Уже давно.
– Ну, раз давно, значит, письмо уже получили.
– Вы так думаете? В таком случае у меня к вам несколько вопросов.
– Спрашивай, Марина, постараюсь ответить.
– Я, собственно, вот о чем хочу спросить. – Марина подошла ко мне вплотную и уперла руки в боки. – ГДЕ МОЯ НОБЕЛЕВСКАЯ ПРЕМИЯ??? И КАКОГО ЛЯДА Я ВООБЩЕ БОЛТАЮСЬ ТУТ, КОГДА МЕНЯ ЖДУТ В СТОКГОЛЬМЕ???
– Погоди-ка, – мне пришлось соображать очень быстро, – а что именно ты написала в письме?
– Дайте-ка вспомнить… А! «Уважаемые члены Нобелевского комитета! Сукразит – это лекарство от рака. Мне это абсолютно точно известно. Можете проверить. Ваша Марина». Ну и обратный адрес, конечно.
– Вот оно! Марина, ты забыла указать формулу сукразита.
– Бли-ин! И что, без формулы никак?
– Нет, дорогая. Так что придется вспоминать. Ну и лечиться тоже, а то уж больно шустро ты шкафы дома роняешь. А ну как на церемонии вручения критики нарисуются – ты ж им головы поотвинтишь и в ковровую дорожку завернешь, а у России и так с имиджем проблемы!
Рядом!
Если когда-нибудь Россия поголовно ударится в политкорректность, психическое здоровье народа окажется угрожающе подорванным. Дурака придется назвать альтернативно одаренным, мудака – выдающимся тестикулоносцем
Эта история произошла еще в те времена, когда закона о психиатрической помощи не было даже в проекте, и буйных больных просто доставляли в психбольницу, тогда еще без критериев недобровольности, а просто по принципу – опасен для себя и окружающих или нет. Участники истории работают в спецбригаде до сих пор, они-то поведали о событиях тех лет. Работал в спецбригаде санитар Дима. Работал давно, занятие свое любил – просто, без фанатизма. Основной заработок приносило подсобное хозяйство, что позволяло ему относиться к должности санитара философски: официальное место работы есть, стаж до пенсии вырабатывается, а зарплата – ну не за нее же, в самом деле, работает в таком месте настоящий мужик!
В тот день Дима приехал на работу чуть позже и пропустил ритуал поедания настоящей узбекской дыни, что досталась предыдущей смене в качестве то ли боевого трофея, то ли трудового поощрения и была честно поделена на всех уже присутствующих. Сетовать на опоздание ему пришлось недолго: к вечеру все, кто успел угоститься и заступил на дежурство, плотно оккупировали свободные туалеты – уж больно активными оказались незаконные простейшие мигранты из тогда еще союзной республики, которая в тот момент склонялась несчастными на все лады. А поскольку у мироздания есть свое, особенное и изощренное, чувство юмора, то вызов к буйному пациенту случился именно на пике коллективной диареи.
Не поехать было нельзя: больной совершенно искренне возомнил себя вервольфом и перекусал всех, кто не успел вовремя увернуться, после чего был общими усилиями покусанной родни заперт в квартире, откуда теперь на всю округу раздавался заунывный вой и треск гибнущей мебели, прерываемый звоном и дробью осколков – пациент отстреливался от галлюцинаций предметами сервиза, причем, по скорбным подсчетам семьи, уже не первого. В страхе притихли соседи, позатыкав пасти своим собакам, которые было охотно откликнулись на боевой клич новообретенного родича… А вот поехать было практически некому. Водитель, еще сохранявший приятную зелень лица, сказал, что машину-то он поведет, но, возможно, с остановками, и только. От доктора и фельдшера помощи ожидать не приходилось: в перерывах между посещениями туалета те лежали пластом и годились разве что в качестве артподдержки. Дима вздохнул, взял вязки и пошел с водителем к барбухайке.
Оценив ситуацию на месте, санитар попросил родню пациента открыть дверь и отойти на всякий случай подальше. Желательно вообще к соседям в гости. И ни в коем случае не подглядывать. Те с радостью согласились. Дима снова вздохнул и шагнул в квартиру. Спустя минут пять, в течение которых несколько раз раздавались вой, рык, грохот и команда «СИДЕТЬ, Я СКАЗАЛ!!!», Дима покинул квартиру. В компании больного. Прятавшаяся у соседей родня честно не подсматривала. Возможно, это и к лучшему.
Барбухайка въехала во двор-колодец и остановилась у крыльца. Хворая, но любопытствующая смена дружно повыглядывала в окна. Зря они это сделали. Приступ хохота отозвался у всех поголовно спазмами в животе, и места в туалете снова стали остродефицитными. Из салона барбухайки вышел Дима в рваном халате, потирая укушенную ногу. В руке он держал импровизированный поводок: вязки, этот трехметровый жгут из фланели, были обвиты вокруг шеи и запястий рычащего больного и пропущены между его ног, что лишало пациента всякой возможности подраться или убежать. На попытки повернуться и достать санитара зубами следовал рывок поводка, ощутимо отдававшийся в промежности.