Супермодель в лучах смерти
Шрифт:
Янис демонстративно спичкой принялся выковыривать грязь из-под ногтей, не обращая никакого внимания на ее угрозы. Татьяна разъярилась не на шутку и металась по отсекам, постоянно хватаясь за трубку телефона и не зная, что придумать.
Краем глаза грек наблюдал за ней и, решив, что она достаточно разогрелась, спокойно произнес:
— Таких баб, как ты, в любой таверне в Пирее завались. Потерплю уж до берега. А пришел к тебе не за тем. Нужно одно твое слово, и получишь кольцо, а затем между нами все покроется мраком.
— Шантажируешь? —
— Нет. Спасаю тебя, дуру-бабу. Граф Нессельроде решил во что бы то ни стало найти организатора покушения на него. И найдет. Я готов ему в этом помочь. Представляешь, что будет? Он узнает о том, что ты просила Маркелова принять меры и оградить тебя от графа…
— Вранье! Такого не было! Я докажу!
— Он тебя слушать не станет. Любое оправдание всего лишь усугубит ситуацию. Не уверен, доберется ли граф до Маркелова, но что тебя пристрелит, не сомневаюсь.
— Да! — взвизгнула Татьяна и задергалась всем телом в припадке ненависти. — Что мне делать?! Что?! Я немедленно перебираюсь в каюту к Маркелову и пусть меня охраняют с утра до ночи.
— Маркелов не дурак, чтобы брать на себя убийство на корабле. Это пахнет длинном сроком. Чего тебя охранять? Граф пристрелит тебя, его посадят, а мы продолжим круиз.
Татьяна была готова броситься на грека и выцарапать ему глаза. Как бы она хотела в эту минуту верить в любовь Маркелова. В то, что он всегда защитит. Но почему-то не верилось. Она вдруг обмякла и опустилась в стоявшее рядом кресло.
— Чего ты хочешь, котик?
— Ерунду. Встретишься с графом и признаешься ему, что встретила на корабле его убийцу Воркуту.
— Я же Воркуту в лицо не знаю. Он приходил ко мне на несколько минут и всегда… сзади.
— И не надо. Немного соврешь, греха не будет. Скажешь, что Воркута решил отомстить ему за тебя. Поклянешься, и все. Получай перстень.
— А не поверит?
— Сделай так, чтобы поверил. Придумай. Ты же артистка.
Татьяна закурила. Долго молчала и качала ногой, закинутой на другую. Любопытство взяло верх.
— Тебе-то зачем?
— Воркута на корабле. Нам нужно его выследить. Но граф не хочет нам помогать, хотя в отличие от тебя прекрасно знает его в лицо. Поэтому нашли выход. Пусть граф сам уничтожит Воркуту. Только не на корабле. В Пирее. Предупреди его об этом. Он ждет тебя наверху в баре «Сафо».
Янис положил коробочку в виде египетской пирамиды на стол и важно вышел из каюты, бесшумно прикрыв за собой дверь.
Татьяна расплакалась. Она не хотела и прикасаться к оставленному подарку. Ей стало страшно. Она много лет участвовала во всевозможных актерских интригах в театре и вокруг него. Иногда ее противники умирали от инфаркта. Но ни разу так конкретно никто не говорил о жизни и смерти. Почему она такая несчастная? Всю жизнь мечтала, чтобы ее окружали милые возвышенные элегантные мужчины. Чтобы разговоры велись только об искусстве и о ее таланте. Чтобы никто не смел ей перечить и в чем-нибудь
— Вокруг сплошные бандиты, — вслух сказала она сама себе.
Жалко ли ей графа, Татьяна затруднилась бы ответить. Маркелова жалко. На него много поставлено. Но прежде всего жалко себя, и потому ужасно хотелось плакать. В дверь робко постучали. Татьяна никогда не открывала, если с ней не уславливались по телефону. Но сейчас она почему-то решила, что вернулся Янис за подарком. Вытерла слезы, гордо закинула голову и широко распахнула дверь.
На пороге стояла взволнованная Лариса, владелица цветочной фирмы.
— Ах, это вы, — устало пробормотала Татьяна и добавила: — Я собираюсь уходить. Меня ждут.
— Простите, я ненадолго. Мне крайне важно поговорить с вами.
— О чем? — искренно удивилась Татьяна.
— О графе Нессельроде…
— И вы о нем?
За узкими стеклами очков в глазах Ларисы промелькнул испуг.
— А кто еще? — дрожащим голосом спросила она. — Неужели Леонтович?
Татьяна раздраженно пожала плечами.
— При чем тут Леонтович? Проходите. Садитесь. Так что случилось с графом?
Лариса достала красную пачку сигарет «Моро», закурила и с мольбой обратилась к Татьяне.
— Вы женщина, вы должны меня понять. Я полюбила, вернее в меня влюбился Леонтович, ну, понимаете — знаменитый шоумен, окруженный всякими женщинами, остановил взгляд на мне. Я сама понимаю, что не пара ему, но на многое не претендую…
— Короче, — перебила ее Татьяна. — Я не спала с Леонтовичем и ничего сказать по этому поводу не могу.
— Но граф Нессельроде… так получилось… мы познакомились с ним при странных обстоятельствах… Можно сказать, я ему спасла жизнь. Выкупила из рук убийц. Но в любой момент он готов рассказать об этом Леонтовичу… А мне бы этого крайне не хотелось.
— Значит, у вас с графом все-таки было? — усмехнулась Татьяна. — Говорите прямо, мне на это глубоко наплевать.
Лариса долго не могла подобрать слова, чтобы попроще объяснить происшедшее. Потом отрицательно помотала головой и призналась:
— Нет. До этого не дошло. Нам помешали. Молю вас, убедите его простить меня и забыть обо всем, что со мной связано!
— Я? Голубушка, котик — мы с ним давно расстались! Вы в своем уме?
— Я знаю, он вас безумно любит. Мне Леонтович рассказывал о страданиях графа. Прошу, сжальтесь надо мной!
Она опустилась на колени и обхватила руками ноги Татьяны.
— Полно, полно, — пришла в замешательство та. — Не верю я в его любовь. И слушать он меня не будет. А кстати? Кто вам помешал? Уж не Воркута ли?
Зрачки задранных глаз Ларисы расширились, и она с мистическим ужасом прошептала:
— Воркута…
— А чего вы испугались? Он мой бывший любовник. Правда, я его в лицо не помню. Но это неважно. Встаньте.
Она заставила Ларису подняться, посадила ее в кресло, достала из бара виски, налила себе и ей в стаканы, бросила лед.