СУПОСТАТКА
Шрифт:
разгаре. И тепло, даже отчасти душновато, как бывает летом перед дождм. Ступив
босыми ногами на плиты дорожки, лишь на короткое время ощутил прохладу и озноб,
охвативший вс мо тело.
За заборчиком был дворик, стиснутый полудугой добротными хозяйственными
постройками из белого кирпича. В целом дворик засыпан утрамбованной галькой,
местами в автомобильных шинах, окрашенных в сиреневые тона, клумбочки с цветами.
Справа дворик обрывался широкими воротами (расписаны
слева - арка, соединяющая стену сарая и стену дома. Дом...
Я отошл к воротам и глянул на дом. Впечатляет! Двухэтажный, аккуратный такой,
ладный терем, облицованный цветной плиткой, вдоль стен тянутся узловатые плети
5
дикого винограда, соседствующие с другими видами вьющихся цветущих растений.
Вместо чердака остеклнная полусфера, напоминавшая глаз навыкате.
Не хило, как сказал бы Серга, племянник жены. Может, здесь я какой-нибудь
олигарх? Хотя, нет: для олигарха и усадьба мала и домик...
Где-то в районе Красного Луча (или как он здесь зовтся) громыхнуло, по небу
рассыпалось дробное эхо. Гроза идт? Не помешает: шибко душновато.
Сонно вздохнув, открылась дверь левее арки и в дворик вышла женщина в пстром
халатике, примерно одного со мной возраста, теперешнего, разумеется. Среднего роста,
плотненькая, как принято говорить, ни жиринки лишнего, кровь с молоком.
– Миш, ты чего в такую рань вскочил? Или опять не ложился?
Женщина была незнакомая. Не красавица, но весьма симпатичное ухоженное
открытое лицо.
– А вы?- скорее машинально, чем осознано спросил.
– Да Зорька, по-всему, надумала телиться. Вот и шастаю каждый час.
О! у меня и корова есть? Дико захотелось парного молочка. А в черепную коробку,
как рыбины в садке, бились вопросы: "Кто эта женщина? Кем мне доводится?"
– Надумал, когда едешь?
"Куда?!"
– Нет... в стадии обдумывания.
– И думать нечего. Поедешь завтра, утречком, часиков в пять. И на дорогах
поспокойнее будет, и в аккурат к работе успеешь.
"Так, значит, я вс - таки работаю. Где?"
– Да,- всплеснула руками женщина.
– Совсем забыла. Ття Паша...
"Это ещ кто?"
– ...просила зайти вечерком. У внучки какие-то проблемы. Жутко стеснительная.
Тебя-то она хорошо знает.
– А что за проблемы?- осторожно спросил.
– Не уточняла. Не то с придатками, не то с маткой...
"Что-о?!? Какая матка?!"
– Миш, Миша, ты чего... весь побелел?
– Не знаю... что-то непонятное. Не могу вспомнить... кто вы, как зовут...
– Говорила ведь, говорила! – женщина нервно хлопнула себя по бдрам.- Вс шло к
этому. Все эти недосыпания...
живт.
Женщина подошла вплотную, приложила руку к моему лбу. Я едва не задохнулся от
запаха, исходившего от не. Божественный запах чистой здоровой утреней женщины,
ещ не забитый напрочь косметической химией.
А как смотрела на меня, боже, как смотрела! Столько любви, участия... О таком
взгляде я мечтал, начиная с 25 лет, когда впервые задумался о женитьбе. Но, увы! ни от
первой, ни от второй жены не дождался такого взгляда. Даже, когда корчился от
желудочных болей...
"Кто же она мне? Жена? А где тогда Люба?"
– Температуры нет,- женщина убрала руку.
– Переутомился, как пить дать.
В сарае протяжно промычала корова.
– Зовт. Иду, иду, девочка моя, иду, сладенькая,- крикнула женщина в сторону сарая.
Мне: - А ты бросай смалить, и дуй на кухню. Там мама...
"Чья?"
– ...как раз чайник поставила. Травку заварит, попьшь - и в кровать. Иду, иду золотце.
Женщина скрылась в сарае, где вновь, уже радостно замычала роженица.
Я погасил окурок, щелчком отправил его на крышу сарая. С тоской посмотрел на
дверь, ведущую в дом. Кухня, где ж эта кухня? Пожалуй, горячего чайку не помешало бы,
и покрепче. Что-то, действительно, как-то нехорошо мне...
А кому было бы хорошо на мом месте? Особенно, когда только что от тебя отошла
женщина, такая... такая вся желанная, вкусная, возбуждающая... Ягодка! Пусть, пусть,
пусть она будет моей женой!
Ладно, пойду за чаем, авось не заблужусь.
6
Искать не пришлось: едва ступил в коридорчик, как слева пахнул дразнящий запах
свежей выпечки. Дверь на кухню распахнута, в проме цветастые занавески.
Я развл занавески и шагнул через порог, и, не привались вовремя плечом к косяку,
точно бы грохнулся: такая слабость шарахнула в колени, по спине царапнул ледяной
холодок.
У плиты, доставая из духовки противень с ватрушками, стояла... моя мама. Которая
умерла 21 год назад, спустя месяц после рождения у меня дочки Лидочки. Так и не
увидела внучку, о которой страстно мечтала: я уже жил в Ленинграде, а она осталась в
Киргизии. И вот живая...
– Доброе утро. Что так рано? Мишенька, что с тобой?!
– Мама плюхнула противень на
подставку на столе, метнулась ко мне, роняя на пол прихватки.
– Врача вызывать?
– Не надо. Сейчас пройдт...- с трудом протолкнул я сквозь дрожащие губы.
Остатки сомнений, что это не мой мир, окончательно развеялись.