Супружеские пары
Шрифт:
— Как он мне нравился! — взвыла Би Герин каким-то замогильным голосом. — Голосовать за него я бы не могла, потому что не верю в эти социалистические штучки, к которым он стремился: люди должны быть самими собой, даже если это означает страдание, но мне ужасно нравилось, как он держался, как одевался: никогда не одевал шляпу или плащ…
— И эти странные, печальные глаза навыкате, — подхватил Фрэнк Эпплби.
— Разве навыкате? — спросила Марсия. — Я думала, это просто потому, что он все время читал телесуфлер.
Гостиную
— Фредди! — крикнула Кэрол. — Умница! Где Роджер? Ковер Торнов был свернут в рулон, Кэрол и Роджер стали танцевать — она жеманно, он скованно.
— Какая у тебя холодная рука! — крикнула Кэрол.
— Это от стакана со льдом, — смущенно пробормотал Роджер и, как ребенок во сне, собрал ладонь, удерживавшую длинный стебель — ее голую спину — в кулак.
Остальные не знали, как отнестись к танцам в такой день. Кен Уитмен, направляясь к жене и за выпивкой, поспешно преодолел свободное от ковра пространство. Дожидаясь, когда Фредди принесет из кухни лед, он тихо беседовал с Джанет. Бен Солц занял позицию рядом с Фокси. Судя по жестам, она была рада видеть его снова, после продолжительного перерыва. Потом, реагируя на какие-то его слова, она посмотрела на свой плоский живот и покраснела — не от замешательства, а от радости, видимо, узнавая в еврейских чертах собеседника призрак своего Питера.
Анджела тронула Пайта за руку.
— Потанцуем?
— Тебе хочется танцевать? Разве не богохульство — плясать на свежей могиле?
— Ты прав, но ничего не поделаешь: было бы дурным вкусом оставить Роджера и Кэрол одних. Они и так уже донельзя смущены.
Он привык обнимать ее тело, но так и не научился прилично танцевать, поэтому на протяжении всего замужества Анджеле приходилось угадывать ритм его беспорядочных движений, прижимаясь к нему бедрами и тазом. Они были одного роста. Она почти никогда не душилась, но все равно хорошо пахла — как вода, как сама жизнь — по контрасту с межзвездным вакуумом.
— Где Айрин и Эдди? — спросил он.
— На кухне, обсуждают загрязнение окружающей среды.
— Сладчайшая парочка, — сказал Пайт. — После всего, что было… Теперь, надеюсь, ты будешь относиться к откровениям Айрин с большим подозрением.
— Бен болтает с твоей подружкой — той, что удачно разрешилась от бремени. Куда же было деваться Айрин, если не к Эдди?
— Как все сложно! — Пайт пытался приспособиться к изменившемуся ритму: вместо «Звезды падают на Алабаму» зазвучала мелодия «Нежная, как звездный свет». — Что до собеседницы Бена, то она действительно недавно ходила беременная, но никогда не была моей подружкой.
— Я пошутила. Что ты так напрягаешься? Расслабься и спокойно меня веди.
— Честно говоря, мне здесь не нравится. Когда мы поедем домой?
— Ты же любишь такие вечеринки,
— У меня ощущение, что мы издеваемся над Кеннеди.
— Вовсе нет. Вчера он был просто нашим президентом там, в Вашингтоне, а теперь принадлежит всем нам. Он здесь, с нами, разве ты не чувствуешь?
Он удивленно заглянул в ее синие глаза. Несмотря на все разочарования, он не переставал ей восхищаться. Это вязало его по рукам и ногам, не давало сделать то, что так хотелось сделать: оторвать Фокси от Бена, а его поколотить, попинать бородатую физиономию ногами… От огорчения он наступил Анджеле на ногу.
К танцующим парам успели присоединиться Кен и Джанет, Фредди и Айрин. Изящные брови Анджелы казались Пай-ту крылышками, бьющимися над его черным плечом. Эдди Константин сделал вид, что хочет отнять у Фредди партнершу, но потом отнял Анджелу у Пайта. Тогда Пайт пригласил Джорджину, размышлявшую о чем-то над пустыми бутылками и грязными стаканами.
— Как ты думаешь, — спросила она в движении, — уже пора подавать окорок? Мы купили лососину, но никто из католиков не явился…
— Твоя хваленая скрытность, — фыркнул он. — Твой муж только что устроил мне выволочку.
— Фредди? За что?
— За наш роман.
— Не говори глупости! Мы все точно просчитывали — во всяком случае, я.
— Он сказал, что знает обо всем от тебя. Позы, даты, фазы луны…
— Вранье! Я никогда ему не признавалась, как он ни старался что-то выведать. У него такая тактика. Надеюсь, ты ни в чем не сознался?
— Не сознался, но только чтобы потешить свою извращенную натуру. Я уверен, что он знает, о чем говорит.
— Он все время общается с Кэрол и Джанет. Может, он так понял их намеки?
— Ты уверена, что он ничего не знает? Уверена, что ничего не говорила перед отходом ко сну, считая, что со мной все равно покончено, и желая поквитаться с ним за его измену с Кэрол?
— Что за история с Кэрол? — Ему нравилось, когда она испытывала страх в его объятиях: тело растекалось, а это очень походило на готовность к сексу.
— Не знаю. Просто он все время там торчит, а Кэрол, как известно, не очень разборчива. Это не значит конечно, — добавил он торопливо, — что Фредди сам по себе никуда не годится…
Она пропустила мимо ушей эту пародию на такт.
— Давай лучше о тебе. Говоришь, с тобой покончено? Вместо «Нежная, как звездный свет» заиграла мелодия; «То был, должно быть, лунный отблеск».
— Раз Фредди ведет себя так, словно все знает, значит придется покончить, — ответил Пайт осторожно.
— Этот Фредди… Он ничего не желает знать, просто хочет, чтобы все верили в его осведомленность. Но раз ты не собираешься продолжать со мной, значит, и говорить не о чем. — Она уперлась в него сильными спортивными руками и вырвалась из объятий. — Только смотри, когда тебе в следующий раз захочется разнообразия, не беги ко мне!