Сурикэ
Шрифт:
Этот комический эпизод сильно насмешил аудиторию.
Когда хохот стих, молодой человек продолжал свой рассказ, он пересыпал его такими остротами, рисовал все такими яркими красками, что возбудил в слушателях сильнейший интерес и веселость; при этом он не забыл ни одной подробности, передавая все случившееся с буквальной точностью. Он кончил, все смолкли.
— Вот странное сплетение обстоятельств, — сказал наконец генерал, потирая руки. — Восхитительно! Все устроилось как нельзя лучше.
— Да, признаюсь, — сказал Дорель, — желал
— Вы не можете представить, как он был хорош, просто достоин кисти художника, в особенности, когда нам рассказывал — а мы знали отлично, как все произошло, — о ловушке, в которую нечаянно попал, и о своей храбрости.
— Что мы будем делать с этими деньгами? Как вы думаете, Дорель?
— Оставим их у себя, они ни в каком случае не должны быть возвращены интенданту. Не забудьте, что эти миллионы — награда за участие в измене; сомневаться в том, что это английские деньги — невозможно, в доказательство у нас есть расписки.
— Вот они, — сказал Сурикэ, подавая генералу расписки, — а вот и связки денег, — прибавил он, выкладывая чеки на стол.
— Не доводите щепетильность до крайности, друг мой; дело это законное и честное, у вас нет средств для ведения войны и организации обороны. Биго и Водрейль на ваши справедливые требования отвечают только «у нас нет денег»; наконец, сами англичане приносят нам гораздо больше вреда своими деньгами, нежели войском; они подкупают изменников, чтобы таким образом нанести нам поражение, мы захватили эти деньги — награду за предательство — и конфискуем их в свою пользу; это не наше право, это наш долг, мы не должны поступать иначе. Войну нельзя вести на ореховые скорлупки, нужны деньги, воспользуемся же английским золотом, чтобы одолеть врага, не будем простаками.
— Я согласен, любезный друг, — отвечал главнокомандующий, — вы меня убедили; когда в этом случае говорит такой человек, как вы, т.е. воплощенная честность, он не может не быть правым, я соглашаюсь с вашим мнением; деньги, предназначенные в уплату за измену, пойдут на издержки по укреплениям, которые, клянусь вам, не удастся взять англичанам. 3
— Давно бы так! Теперь вы говорите, как настоящий воин; да, друг мой, сам Бог спасает вас в данную минуту.
3
Сделка эта между главным интендантом и Денисом де Витре исторически достоверна; расписки, сохранившиеся у Дореля, много содействовали к обвинению этого негодяя.
— Правда, — сказал генерал.
— Шарль Лебо, неподкупная честность которого нам давно известна, — прибавил Дорель, — конечно, не поступил бы так, если бы хоть минуту сомневался в законности своего поступка.
— Я был не прав, друг мой, сознаюсь; вы и Шарль правы; не будем больше об этом говорить; дело решено, спрячьте только эти
— Чтобы оформить дело, вы дадите Лебо квитанцию, подробно мотивированную; он передаст ее мне, а я ему выдам расписку для его обеспечения, ведь так, кажется, следует сделать, Шарль?
— Совершенно так, генерал, — с поклоном отвечал молодой человек.
Генерал позвал сержанта и приказал ему принести все нужное для письма.
— Не забудьте выписать прописью сумму три миллиона и изложить исторические обстоятельства, при которых деньги эти были конфискованы.
— Будьте покойны, любезный друг, я ничего не забуду.
— Чем я могу отблагодарить вас, любезный Шарль?
— За то, что я исполнил мой долг? — отвечал тот, улыбаясь.
— Нет, за все услуги, которые вы продолжаете мне оказывать.
— О! — сказал Мрачный Взгляд. — Я знаю, чего он желает.
— Чего же? — с любопытством спросил генерал.
— А это дело очень щекотливое; вы, кажется, ему нечто обещали?
Сурикэ покраснел, как помидор, и не знал куда деться от смущения.
— Вспомнил! Дорель, вы не знаете, Меренвиль в Квебеке?
— Разве вы забыли, что его командировали в помощь Буганвилю?
— Так, так, опять забыл! Я вам дам письмо к моему двоюродному брату, если увидите его раньше меня.
— Хорошо, — сказал Дорель.
Молодой человек горячо пожал руку генералу, который ответил ему улыбкой.
— Прощайте, мой друг, и извините, что я так долго забывал о моем обещании.
— О, генерал! Извиняться передо мной? Кстати, — сказал он, чтобы переменить предмет разговора, — по поводу Буганвиля, который, кажется, маневрирует немного выше Квебека; по моему мнению, вам следует предупредить его, чтобы он обратил внимание на Фулонскую бухту; там, кажется, можно ожидать английского десанта, т.е. я даже этого наверное ожидаю.
— И вы правы, благодарю вас, я уведомлю Буганвиля, чтобы он принял меры. Дорель, пошлите ему письмо с нарочным.
— Будьте покойны, я ничего не забуду, все сделается хорошо и вовремя. Теперь позвольте с вами проститься, поздно, а у меня еще много дела; вы все мне сказали, ничего не забыли?
— Нет, любезный друг.
— В таком случае потрудитесь приказать, чтобы мне подали лошадь.
— Извините, г-н Дорель, я забыл передать вам нечто, — сказал Сурикэ.
— Что именно?
— Снятый мной план Фулонской бухты.
— О, да. Это весьма важно.
— К счастью, я вспомнил вовремя, вот он, — прибавил он, подавая план.
— Благодарю вас, — сказал Дорель, — завтра он будет передан Буганвилю.
— Позвольте мне и моему другу проводить вас до дому.
— С величайшим удовольствием, господа.
— Нет, стойте, — живо перебил их генерал. — Пришли сюда, сами виноваты; я вас арестую, мне нужно рассказать и показать вам массу интересных вещей, друзья мои; я вас не выпущу, ночуйте у меня, здесь есть все, что нужно, не беспокойтесь.