Суровая мужская проза
Шрифт:
– Что – женщины?
– Ничего, – смущённо потупился Горюнов. – Не верю я им. Особенно симпатичным, морально-устойчивым и безупречным. В тихом омуте, как известно, черти водятся…
Глава пятая
Голова инкуба
Время шло-тянулось – медленно и плавно. Пролетел и канул в Лету один месяц. Второй. Третий…
– Скоро командировка заканчивается, а ещё ничего серьёзного – ровным счётом – не случилось, – сварливо ворчал Горыныч. – Ерунда какая-то, так его и растак. Ничего не понимаю…. Может,
– Смотри, капитан, не сглазь, – насторожился мнительный Гришка Антонов. – А ещё лучше – три раза сплюнь через левое плечо и не забудь, понятное дело, хорошенько постучать по дереву.
– Не буду.
– Почему? Не веришь в народные приметы?
– Верю, конечно же. Просто…
– Что – просто?
– Сам толком не знаю, – непонятно вздохнув, признался Горюнов. – Заскучал я что-то, Антон. Да и майорские звёздочки, если честно, уже давно меня заждались. Поэтому и обрадовался, когда попал в команду Громова. Мол: – «Появился шикарный и однозначный шанс – реально ускорить продвижение по службе. Может, даже и длиннющую очередь на получение обещанного жилья удастся обойти стороной…». А тут – тишь, гладь и Божья благодать. Тьфу, да и только.
Сглазил, понятное дело, Горыныч. Сглазил, морда со шрамом шикарным. Бывает…
Первый серьёзный инцидент произошёл, когда до завершения командировки оставалось порядка трёх недель.
Однажды дозорная пара Тёмный – Аль-Кашар в назначенное время у приметной гранитной скалы так и не появилась.
– Надо срочно сообщить на базу, – предложил – на корявом и ломанном английском языке – молодой бербер. – Час, отведённый на ожидание, истёк. Служебные инструкции предписывают – поднять тревогу.
– Не будем, пожалуй, торопиться, – подумав, решил Леонов. – Налетят, понимаешь, вертолёты. Начнётся бестолковая суета с беспорядочной стрельбой. Это может, верблюды горбатые, спровоцировать неизвестного противника на необдуманные действия и всяческие глупости. Поэтому, сугубо для начала, пройдёмся по ближайшим барханам, проясним ситуацию, принюхаемся…. Что ещё за возражения, боец? Кто у нас в паре старший? Я? Тогда – отставить разговоры! За мной!
Через пятьдесят пять минут они приблизились к вершине красно-бурого холма, поросшего редким колючим кустарником.
– Тихо, командир, – тревожно поднял вверх правую руку Аль-Салони. – Слышишь?
Из узкой извилистой лощины, плавно огибавшей холм с северо-востока, доносился неразборчивый говорок на наречии восточных племён.
– Отползи в сторону метров на триста пятьдесят, – велел Егор. – Настраивай рацию на нужную волну и связывайся с базой. Пусть минут через десять-двенадцать, не раньше, поднимают в воздух штурмовые группы.
– А ты?
– Подползу и осмотрюсь на местности. Не ссы в яблочный компот раньше времени. Всё будет хорошо. Выполнять…
На дне лощины, беззаботно покуривая и негромко переговариваясь между собой, на пухлых брезентовых рюкзаках сидело трое – в стандартном пятнистом камуфляже, но со светло-бежевыми тюрбанами на головах.
«Понятное дело», – мысленно усмехнулся Леонов. – «За «белого» бойца можно получить неплохие премиальные – из рук щедрого и непогрешимого полковника Каддафи…».
Естественно, что он – без всяких проблем – «положил» троих ливийцев, а Тёмного, пребывающего в бессознательном состоянии, освободил от нейлоновых верёвок. Но тот, не смотря на серию увесистых пощёчин, никак не хотел приходить в себя.
– Даже ладошка слегка заболела, – пожаловался – сам себе – Егор. – Ладно, пусть Тёмный немного полежит на мягком песочке и отдохнёт. Я же пока, сугубо на скорую руку, произведу беглый осмотр.… А что это за рюкзачок с приметной эмблемкой, лежащий рядом с одним из неподвижных тел в светло-бежевом головном уборе? Сама эмблема: узкий ярко-жёлтый обод с треугольником того же цвета внутри, а в треугольник – в свою очередь – вписан изумрудно-зелёный крест с ярко-красным камушком посередине…. М-м-м, что-то определённо знакомое. Однако…. Это же, если я, конечно, не ошибаюсь, знак Великой Инквизиции. Интересное такое кино. Офигеть и не встать…
Он, подойдя, умело дёрнул за шёлковый шнур, а заглянув в рюкзак, бесконечно удивлённо присвистнул: внутри обнаружился прозрачный пластиковый пакет, в котором находилась…
«Твою ж мать!», – потерянно выдохнул ошарашенный внутренний голос. – «Это же, так его и растак, отрезанная голова матёрого рогатого козла. Только, извините, на кадыкастой и безволосой человеческой шее…. Однако. Блин горелый…. Получается, что покойная троица охотилась на инкуба? Причём, успешно отохотилась? А Тёмный и Аль-Кашар им просто под руку подвернулись? Или же пытались задержать? Ну, и дела…».
– Что здесь т-такое п-происходит? – раздался сзади взволнованный голос Аль-Салони. – А, Леон?
Егор, обернувшись, рассказал – что и как. А также и показал.
– О-о-о. У-у-у, – обхватив голову ладонями и монотонно раскачиваясь из стороны в стороны, запричитал молодой бербер. – У-у-у. О-о-о…
– Что с тобой, боец?
– У-у-у…. За что мне в-всё это? За какие г-грехи?
– Отставить – нытьё! – начальственно, невольно подражая генерал-лейтенанту Громову, рявкнул Леонов. – Отвечать чётко и внятно. Что с тобой?
– К-командир, надо это з-закопать, – указывая подрагивающим пальцем на брезентовый рюкзак со странной эмблемой, предложил Аль-Салони. – Глубоко-глубоко з-закопать. Быстро-быстро. Обязательно. И н-никому про это не р-рассказывать. Никому и н-никогда…
– Почему – закопать? Почему – не рассказывать?
– П-потому…. Не одни убьют, т-так другие. Надо – з-закопать. Б-быстрее. Пока в-вертолёты не п-прилетели.
– Отставить панику, боец! Пусть генералы решают, что к чему. Им за это большую зарплату платят. Не нашего ума это дело…. Что у тебя с глазами? Побелели, понимаешь…