Суровая нежность

Маккарти Моника

– Все в порядке, Хелен?

Она заморгала, взглянув на своего старшего брата.

– Ты остановилась, – заметил он.

– Я…

Все в ней кричало: «Остановись, не делай этого».

– Все отлично. – Кеннет подошел к ним сзади. – Иди, сестра, твой жених ждет.

Хотя произнес он это вроде бы мягко, в глазах она прочла предостережение от какого-нибудь «своеволия». Слишком поздно менять решение.

В этом они с Магнусом были единодушны.

Сглотнув горячий ком тоски и сожаления, угнездившийся в легких, Хелен кивнула.

Когда братья шагнули вперед, она пошла вместе с ними.

Если она и дрожала, когда брат вкладывал ее руку в руку жениха, она делала все, что полагалось невесте. Словно в трансе стояла она слева от Уильяма – поскольку женщина была создана из левого ребра Адама, – лицом к церковным дверям. По традиции первая часть обряда проводилась снаружи, а заключительная часть благословения внутри церкви, перед алтарем.

Так и случилось, что она вышла замуж за Уильяма Гордона на том самом месте, где чуть раньше выставила себя дурой перед мужчиной, который теперь стоял меньше чем в пяти футах от нее с совершенно безразличным видом.

Она ощущала твердое, мрачное присутствие Магнуса все время, пока произносила обеты, которые навечно привяжут ее к другому мужчине. Он не шелохнулся, не высказал возражения, когда священник спросил, знает ли кто-нибудь причину, по которой эта пара не может пожениться (неужели она на это надеялась?), и ни разу не взглянул в ее сторону.

С обручальным кольцом Уильяма на пальце она проследовала за святым отцом в темную часовню и опустилась рядом с Уильямом на колени, когда их сочетали браком перед Богом. Когда все закончилось, Уильям легко поцеловал ее в пересохшие губы, взял за руку и вывел из церкви, как свою жену, под одобрительные крики собравшихся.

Она почти ничего не замечала вокруг. Ее как будто бы там и не было. Бледная, холодная словно статуя, стоящая рядом с новобрачным, это была не она. Застенчивые улыбки и невнятные любезности в ответ на бурю поздравлений исходили не от нее. Та женщина была незнакомкой.

Часть ее как будто умерла. Та часть, которая питала надежды и мечты. Та часть, которая думала, что все в конце концов образуется. Осталась лишь оболочка той женщины, которой она была раньше. На ее месте появилась другая, которая делала только то, что от нее ожидают. Женщина, которая сидела рядом со своим новоиспеченным мужем в течение всего долгого свадебного пира и делала вид, что сердце ее в полном порядке. Которая ела с бесчисленных блюд, пила вино из кувшинов и праздновала вместе с остальной родней в Большом зале замка Данстаффнэйдж.

Она обманывала их всех.

– Пора.

Хелен повернулась к сказавшему это королю. Как и утром, ей была оказана честь сидеть справа от него. Роберт Брюс, завоевавший свою корону на поле брани, был фигурой внушительной. Черноволосый, с резкими чертами, он мог бы считаться красивым, если б не был королем и одним из величайших рыцарей христианского мира.

– Что пора, сир?

Он улыбнулся ей.

–

Кажется, ваш свадебный пир удался на славу. Все веселятся.

Уильям, который сидел справа от нее, должно быть, услышал.

Он наклонился вперед и ухмыльнулся.

– Горцы умеют праздновать, как умеют и сражаться.

Брюс засмеялся.

– Да, верно. – Он кивнул на стол справа. – Я только никогда не видел, чтобы вон тот горец так праздновал.

Хелен улыбалась, поворачиваясь в направлении его взгляда. Но улыбка застыла маской ужаса. Вся кровь отхлынула от лица, когда боль, как раскаленный нож, пронзила грудь, перехватив дыхание.

Среди танцующих сородичей и пьяных гуляк на скамье сидел Магнус со служанкой на коленях. Одна его большая ладонь лежала у нее на бедре, крепко прижимая ее к нему, а другая стискивала затылок, удерживая голову. Он целовал ее. Страстно. Таким же страстным поцелуем, о котором мечтала Хелен. Огромные груди женщины были приплюснуты к его мощному торсу. Хелен не могла оторвать глаз от ее пальцев. То, как они вонзались в его широкие мускулистые плечи, словно ей все было мало, ошеломило ее.

Стрела боли, пронзившая ее, была раскаленной, рассекая плоть до кости. Нет, рассекать – не совсем правильное слово, слишком чистое. Эта рана была зазубренной, рваной, уродливой.

– Может, нам придется сменить ему имя, а, Гордон?

Королевские слова резко вывели ее из оцепенения. Он явно не заметил ее реакции. Она повернулась к своему мужу. Тот взглянул на нее.

Она замерла. Глаза их встретились. Один взгляд на Уильяма, и Хелен поняла, что выдала себя. Он видел, как она реагировала. Его взгляд метнулся к Магнусу. Она разглядела ярость в побелевших морщинках вокруг рта.

О Боже, он понял.

Однако, когда Уильям отвечал королю, ему удалось скрыть свои чувства за натянутой улыбкой.

– Да, полагаю, вы правы. – Его взгляд устремился на нее. – Интересно, что стало причиной такой перемены?

Сердце ее гулко стучало в груди. Она попыталась спрятать свою тревогу за вопросом.

– Имя, сир? – Голос ее чуть-чуть дрожал.

Король улыбнулся.

– Так, маленькая шутка. – Он потрепал ее по руке. – Просто не похоже на нашего друга… гм, праздновать с таким энтузиазмом. Я начинаю думать, что в наши ряды затесался один из тамплиеров, – сказал он, лукаво подмигнув Уильяму.

Ходили слухи, что Брюс предоставлял убежище многим тамплиерам, когда орден был распущен и отлучен от церкви папой римским – тем самым папой, который отлучил от церкви Брюса за убийство своего соперника Рыжего Комина перед алтарем Грейфрайерса около трех лет назад.

– Я всегда знал, что была какая-то женщина, – медленно проговорил Уильям. И пригвоздил ее взглядом.

«Я… О Боже. Неужели Магнус избегал других женщин из-за меня?»

– Ну, если и была, – заметил Брюс, – то, полагаю, больше нет. – Он хмыкнул и, к счастью, сменил тему.