Суровая Проза, Трилогия(CИ)
Шрифт:
Тихонько хлопнула тщательно прикрытая дверь.
– Ну, а ты, филолог, иди отсюда, - велела Шуа.
– Иди, не оборачивайся и ни с кем - до рассвета - не разговаривай.... Всё ясно?
– Ага, уважаемая, понял-понял. Всё-всё-всё, - часто-часто кивая головой, заверил Вагиз.
– Ни с кем не буду.
– Всё. Иди. Филолог...
Вагиз - на подрагивающих ногах - шагал в сторону Будапештской улицы и мысленно сомневался: - "И что теперь прикажете делать? Бес приказал связаться с пацанами. Иначе, мол, обязательно придушит. А Шуа, наоборот, велела ни с кем не разговаривать до рассвета....
Он, зайдя за угол ближайшей пятиэтажки, остановился, достал из кармана куртки мобильный телефон, зашёл в "Адресную книгу", выбрал нужного абонента, поднёс мобильник к уху и нажал - указательным пальцем - на кнопку "вызов".
Вернее, не совсем так: мобильный телефон - мгновенно - "преобразовался" в громоздкий старомодный револьвер, а кнопка "с зелёной трубкой" - в спусковой курок.
Прогремел выстрел.
Пуля вошла в одно ухо и, проследовав через глупую азербайджанскую голову, вышла из другого...
"Что, мля, происходит?", - устроившись на табурете продавца, недоумевал Бес.
– "Сволочь Хряпа нанял киллершу? Или же это коварные "фээсбешники" плетут свои непонятные кружева? Ну-ну, ребятишки. Доиграетесь. Не на того, как говорится, наехали. Кишка тонка, гниды залётные, ситуации не просекающие.... Что это за треск такой? Сейчас разберёмся..., - он поднялся на ноги и приник глазом к щели между дверью и дверным косяком.
– "Ерунда полная. Какие-то искры - светло-жёлтые - летят.... Это Шуа дверь заваривает? В районе замка? Чем? Где она, интересно, взяла сварочный аппарат? Мля.... Ага, дверка не открывается. Заварили, демоны....
– Пора, - объявил глубокий женский голос.
"Бред бредовый махровый и законченный!", - запаниковал, не отрываясь взглядом от щели, Бес.
– "Маленькие лохматые собачки (уже без поводков), стремительно растут.... И никакие это уже и не собачки, а самые натуральные и огромные монстры: зубастые, с кривыми чёрными когтями и круглыми глазищами, горящими нестерпимым ярко-жёлтым огнём.... Бежать отсюда надо! Разбить витринное стекло и бежать...".
Он вернулся к прилавку, подхватил правой ладонью тяжёлый табурет, размахнулся им.... и замер...
Чёрные женские глаза, пристально смотрящие через стекло с другой его стороны, были бездонными, равнодушными и - вместе с тем - безжалостными и властными.
Шуя легонько коснулась указательным пальцем правой руки прозрачного витринного стекла, и оно тут же стало тёмно-тёмно-синим, с лёгким матовым налётом.
"Вот, пожалуй, и всё", - затосковал Бес.
– "Его уже не разбить - сколько не старайся...".
Он, конечно, вмазал пару раз - что было силы - по стеклу, а потом, отбросив бесполезный табурет в сторону, упал на пол и, обхватив голову ладонями, громко завыл, чувствую, как в его Душу входит-вселяется безысходный и беспредельный ужас...
Юноша
Гуляли глухой октябрьской ночью по берегу Кирпичного пруда, с которым связано столько мрачных легенд о Призраках и Приведениях, мерзко и плотоядно скрежещущих зубами? После того, как в пруду - намедни - обнаружили восемь брезентовых мешков с кусками расчленённых человеческих тел?
А что здесь, собственно, такого, мои уважаемые читатели и читательницы? Во-первых, купчинские юноши и девушки трусостью и робостью никогда не отличались. А, во-вторых, вдоль берега пруда - через каждые шестьдесят-семьдесят метров - горели яркие фонари.
И вообще, к Кирпичному пруду в Купчино традиционно относились с теплотой, уважением и искренним пиететом. Собирались на его берегах - весь год напролёт - не пойми и кто. В том глубинном смысле, что все подряд и только на тех участках берега, которые были свободны от строений: раньше - от корпусов кирпичного завода, нынче - от многоэтажных новостроек. В тёплое время года люди в годах ловили в пруду рыбу (говорят, что даже и трехкилограммовых щук), резались в карты и употребляли - сугубо в меру - алкоголь, а молодёжь загорала, жарила шашлыки и беззаботно бренчала на гитарах. И зимой на пруду было здорово: подлёдная рыбалка, снежные крепости, снеговики, коньки, хоккей, прочее.... Знаковое место, короче говоря, для каждого коренного купчинца - Кирпичный пруд. Вот, тот же Серёга Яковлев. Именно на берегу данного старинного водоёма он в первый раз и поцеловался со своей Олей...
Итак. Юноша и девушка гуляли по берегу Кирпичного пруда.
– Подожди, - неохотно отводя губы в сторону, попросила девушка.
– Слышишь?
– Нет, не слышу. Продолжаем...
– Прекращай.... Ну же. Стук какой-то странный.... Слышишь?
Юноша, позабыв про поцелуи, напряжённо вслушался в ночные звуки и через несколько секунд подтвердил:
– Действительно, стучит.... Вернее, шлёпает. А ещё хрипит. И, такое впечатление, приближается.
– Может, спрячемся?
– Давай...
Молодые люди затаились - чуть в стороне от линии фонарей - за двумя высокими бочками, игравшими здесь роль урн для мусора.
Через минуту - рядом с одним из фонарей - прошли две тёмные широкоплечие фигуры, нёсшие стандартный торговый павильон.
– Это они шлёпают, - прошептала девушка.
– Вернее, подошвы их босых ног.... Или же лап? Как думаешь, а?
– М-м-м...
– Дар речи потерял? Типа - с испуга?
– Есть немного, - помолчав, признался юноша.
– Здоровенные такие: вдвоём тяжёлый павильон прут. Надо же.
– А кто они такие?
– Не знаю.... Кожа - в отблесках фонаря - отливает багровым. Глаза - ярко-жёлтые. Блин купчинский, замешанный на позавчерашнем кефире.... Черти? Так, ведь, без рогов и хвостов...
Высоченные тёмные фигуры остановились на берегу пруда и опустили свою ношу на землю.
Через полминуты сухо и коротко загрохотало:
– Трах. Трах. Трах...
Вскоре странные звуки смолкли.
– Это они - острыми когтями - делали дырки в днище ларька, - догадалась девушка.
– А сейчас, понятное дело, будут его затапливать.... Надо будет потом, уже утром, в полицию позвонить. Павлу Андреевичу....