Суровые будни невесты императора

В лучах заходящего солнца весь дворец

окрашивался в ярко-алые и золотые тона. Последние за день солнечные зайчики прыгали по вычищенным мостовым, отражаясь от легких доспехов стражников. Менялся караул, и в комнате слышался тихий далекий звон металла.

В покоях царил полумрак. Мягкие цвета, ставшие чуть ярче с закатом, радовали глаз. Ощущался легкий весенний аромат луговых цветов, который соперничал с чуждыми здесь в обычное время розами. Ныне же их лепестки нежно-розовым, с персиковыми вкраплениями ковром устилали пол от приемной до самой спальни.

Здесь романтично горели ароматические свечи, на прикроватном столике в массивной кованой вазе высился букет, принесенный императором. Сам он, в одних только пижамных брюках, удобно расположился на кровати, глядя на свою невесту, с которой имел возможность проводить только выходные.

Девушка лежала на животе, скрестив в воздухе ноги, и с интересом разглядывала нечто, открытое перед ней. По тому, как блестели ее глаза и краснели щеки, можно было предположить, что перед ней раскрыт сентиментальный роман, типичный для представительниц ее круга.

Вильгельм аккуратно отодвинул руку возлюбленной и выдохнул. «Общая теория построения межмировых порталов» взирала на него со страниц фолианта полуторавековой давности. Император вздохнул и прилег на спину, положив голову на руки.

– Лейни, – аккуратно позвал он.

– Ага, – откликнулась девушка, не отрываясь от книги.

– Малыш, ты присоединишься ко мне?

– А? Да, конечно, – не глядя, ответила Сайлейн, перелистывая страничку.

– Наша свадьба будет завтра. Ты же не против?

– Да, конеч… – Девушка резко обернулась, отчего в книге надорвался уголок, и недовольно взглянула на своего суженого. – Вот что я теперь скажу магистру Кариота? Он мне под честное слово ее выдал, – пожаловалась Сайлейн, указывая на испорченный раритет.

– Я могу сам сказать, – предложил Вильгельм, перекатываясь и устраиваясь на боку так, чтобы видеть лицо невесты.

– Ой, это было бы здоро… – Загоревшиеся глаза стремительно потухли. – Нет, не стоит. Я не хочу, чтобы кто-то чужой знал.

– Я знаю. И уважаю твое желание. Но, малыш, может, ты не будешь задерживаться в этой школе дольше необходимого?

– Я и не задерживаюсь! Меня задерживают!

– Имя? – сурово вопросил император. – Кто смеет обижать мою девочку?

– Он не знает, что я твоя, – грустно пояснила Сайлейн, но, заметив, как блеснули глаза любимого, добавила: – Я не прощу, если ты будешь ему угрожать. Он мой преподаватель, и я хочу, чтобы он ничего не знал.

– Я?

– И ты, и Скайтер, и Тарон, и все остальные знающие люди и нелюди.

– Милая, когда это я так поступал? – поддельно изумился император.

– Тебе напомнить? – риторически вопросила девушка, откладывая книгу на прикроватный

столик и полностью посвящая себя жениху.

Конечно, она опоздала. Как могло быть иначе, если и папа и возлюбленный пришли к единому мнению и объединенными силами уговорили ее хоть по выходным жить во дворце. Нет, разумеется, Сайлейн ничего не имела против завтраков, обедов и ужинов, которыми ей не приходилось себя утруждать, или стирки-глажки – тут ей помогала служанка, но был в проживании с будущим мужем один неоспоримый минус. Этот минус имел длинное аристократическое имя, носил темные волосы и любил читать нотации. Узнали? Нет, вы не могли его узнать.

С камердинером Фловесилением Ардилианом Сайлейн познакомилась только после переезда во дворец во время подготовки к вступительным экзаменам. Несмотря на заверения Вильгельма, что приглашенные учителя не будут никак выделять будущую императрицу, с которыми он и сам в глубине души не совсем был согласен, но упустить шанс не мог, в один теплый летний день девушка отправилась поступать в магическую школу Лейоса, столицы империи.

В первый день на вступительные экзамены Сайлейн все-таки не попала. В приемную комиссию в тот день входила Триша Карри, прекрасно знавшая ее в лицо. И если бы ей довелось увидеть невысокую худенькую фигурку девушки, плавность движений которой выдавали в ней оборотня, а лицо и вовсе было лицом ее светлости, не сообщить прямому руководству Триша бы не смогла. А вслед за сообщением в школе мигом появился бы или рыжий лорд, или сам император. Хорошо хоть Ресьян философски отнесся к желанию дочери учиться и ограничился наложением такой защиты, что Сайлейн иной раз сама пугалась: что же будет с ней, если случайно порежется?

Вынужденная уйти ни с чем и, проведя освободившиеся часы за подготовкой, Сайлейн решила испытать судьбу на следующий день. Фортуна была милосердна, и в приемной комиссии девушка не увидела ни одного знакомого лица. Вероятно, маги, которых она видела в момент посещения школы, отдыхали или работали или просто не сочли нужным присутствовать на отборе первого курса.

Робко прижав к себе папку с документами, Сайлейн отправилась к освободившемуся чародею. Молодой мужчина лет двадцати пяти с интересом покосился на девушку и ободряюще ей улыбнулся. Оборотница вернула ему улыбку и потупилась, чуть смутившись. Это не было игрой, просто… она на самом деле чувствовала себя неловко в этой незнакомой ситуации.

– Не переживайте так, – подбодрил ее визави, – в магической школе нет ничего страшного. Разве что некоторые преподаватели, но их просто нужно вытерпеть и забыть.

– Собственный опыт? – слабо улыбнулась Сайлейн.

– Да уж, – признался маг и углубился в ее документы, удивленно вздернул брови, заметив отметку пансиона, запись о котором девушка предоставила лишь потому, что там значились ее оценки, а в школе могли засчитать изученные предметы. – Частный пансион?

– Сестра хотела, чтобы я набралась ума-разума, – пожала плечами Сайлейн, не решившись выдавать истинную причину обучения именно в частном пансионе. Впрочем, оправдания вполне хватило.