Суррогаты
Шрифт:
— Хохол!..
Тот поедал кусок сала без всякого хлеба, и даже не давился. Хотя мог бы по такому случаю и поделиться. Однако вряд ли бы Азаровскому полез кусок в рот после того случая с детьми. Они до сих пор стояли у него перед глазами — картина их расстрела родителями. А так ничего и не предпринял. И это офицер — боевой! Отныне ему грош цена — пуля дороже стоит!
— Ну, будя… — решил поделиться Тарас. — Держи, а не дерзи…
— Сам жри, сука!..
— Так я не обиделся…
— Скотина!
— И чё? А сам?
— И сам — животное! Живодёры мы!..
— Не — мудаки!
— Лучше
— Ими что ли? — кивнул хохол на новобранца по соседству.
— Там у места бойни с ними сдохли.
— Кто знал, что позавидуем тем, кто остался на железке. Точно бы застрелился тогда…
— И сейчас ещё не поздно! — намекнул Азаровский на оружие у Москаленко.
— Тю — толку!
— Что — не прошибить из него твою бестолковку!
— Я ж говорю: толку нам ща стреляться! Кого и надо — сам в курсе!
Вскинув СВУ-А, Валера припал лицом к оптическому прицелу. Нигде ни одного мрачного типа — все попрятались внутри. И диверсию — если на то пошло — лучше устроить при налёте на очередную военную базу. Да калибр не тот — у них пушка 30-мм. А незнакомцы облюбовали танки и на марше носу не казали из Т-72. И снаряды к орудиям были только у них — подстраховались. Иная техника в колонне скорее предназначалась в качестве транспорта для суррогатов-наймитов.
— Сколько это ещё будет продолжаться? Я так больше не могу! — снова вывел хохол из себя бульбаша.
— Чё те на этот раз, а надо от меня?
— Я до ветра хочу-у-у…
— Обожрался, скотина! А терь ещё и обосрался — от страха?
— Нет, это естественная реакция организма после приёма пищи!
— Сиди и не пищи! Терпи! Ты же военный человек — при погонах!
— Засранцы мы с тобой, браток, как ни крути!
— Ща я кого-то сам и на том самом сделаю! Умолкни!
В ответ раздался внутриутробный звук предательской направленности.
— Я не специально… — выдал Тарас. — Само вырвалось!
— Вот говнюк!
— Выручай, Валера-А-А…
Тот открыл крышку люка.
— Чем тебе не "очко"?
— Но там же люди!?
— Нелюди они! Вали на них или отсюда…
Деваться некуда.
— Прикрой, а… от греха подальше, — опасался Москаленко: "жмурики" внутри башни выстрелять ему в задницу, когда он начнёт гадить на них сверху на головы. Ему казалось: они не смогут стерпеть такое даже от "мудака". — Ща лопну — взорвусь! Ей-ей…
Но взорвался Азаровский, грозя Тарасу выстрелить вперёд "жмуриков".
— А чтоб вас всех… порвало… — прорвало его самого.
Сделав своё грязное дело, он поспешно закрыл за собой люк.
— Всё, каюк подлюкам! Ща сдохнут! Задохнуться…
Не тут-то было. Им хоть бы хны. Бронетехника под парочкой "мудаков", как шла в колонне, не сбиваясь с пути, так и дальше продолжала следовать тем же курсом.
— О дают, а я сам! И как могут?
Ответа Москаленко на свой некомпетентный вопрос от Азаровского не требовал. Тот даже повеселел в лице.
— Чё уставился на меня? Я испачкался — сам? — оглядел себя Тарас. И не найдя ничего, выдал на-гора: — Неужто твоё внимание привлёк мой зад? Ты случаем не…
— Что?! — перекосилось лицо у Валеры.
— Забудь! Не было ничего — и я не говорил тебе этого! А ты не видел
— Друг!..
— Брат… — ответил любезностью Тарас. — На данной родственной связи и остановимся как наиболее приемлемой для нас обоих…
И снова предательская улыбка от Азаровского в его адрес.
— Да ну тя! Одно слово — бульбаш! Тю, аки москаль!
Валера перестал скалиться, и не по причине заявления Тараса. Он чуть ранее уловил изменения в колонне. Бронетехника гастарбайтеров покинула дорогу, начав выстраиваться клином, а затем и вовсе перестроилась в цепь при приближении к бетонному забору с колючей проволокой наверху.
— Твою… — уяснил Москаленко. — То ж зона! Они попутали её дегенераты с военной базой!
И легко — оба объекта находились по соседству. Что было очень выгодно в целях экономии бюджетных средств. Бойцы и являлись вертухаями в колонии. Чему несказанно были рады их командиры, имея свои бонусы от такого выгодного соседства.
— Только не это! Хана! Жопа… — уяснил Азаровский.
Запись N7
— ПРОВАЛ —
"Чем больше девушку мы любим,
тем меньше времени на сон!"
(из заметок физрука)
Павел не раз за последний час названивал на мобильный телефон Егору, а в ответ звучала нудная запись женским голосом: "Абонент вне зоны доступа или отключён!"
— Вот же заладила, курица! — не сдержался Усольцев, проявляя открыто эмоции.
Он считал себя умнее других, наведавшись на конспиративную квартиру, куда частенько заглядывал с Егором ещё по временам студенческой юности. И знал про неё исключительно он, поскольку принадлежала ему — отец удружил сыну, чтобы тот мог иной раз не шляться чёрти где — по тусовкам, а приводить оттуда девиц, ну и… взрослеть. Часто контролировал его там. Но когда Павел закончил академию МВД, этого уже не требовалось. Поэтому и однокомнатная квартирка в тихом районе больше ему — отец сделал подарок побогаче и покруче. Всё-таки уважил сын старика — получил диплом не без усилий его, но это ровным счётом ничего не значило, лишь одно: удалось вывести сына в люди, а заодно и свет. Так ещё устроить туда, где бы он приносил ему немало пользы. Конкуренты стали завидовать Усольцеву. В одиночку Павлу не удержался на месте сотрудника ФСБ, поэтому отец загодя договорился каким-то невероятным образом с Фетисовым, чтобы тот сделал сына напарником иного выдающегося выпускника Академии МВД. А тот и рад стараться — придал Егора. Лучше и придумать нельзя для всех заинтересованных сторон. Каждый поимел с другого выгоду.
В знак признательности и уважения, Павел уступил закадычному другу ключи от своей старенькой халупы, и теперь мог иной раз ничего не делать — Егор работал как вол за двоих. Даже на стрельбищах, располагаясь рядом, частенько поражал не свою мишень, а Усольцева. Иначе тому не сдать ни один зачёт. А физподготовка — ни в счёт. Он по ней имел всегда зачёт задним числом, отлёживаясь в платной палате самой дорогой клиники. Куда также попадали бойцы отдела Фетисова, когда надо было оплатить ту или иную сверхсложную операцию по ранении и чаще тяжёлому.