СурроСестры «Сигма»

Лоуренс Дж. Т.

— Зачем мне убивать ту, кто помог бы мне расследовать это дело? — спрашивает Кеке.

— Вот это я и попытаюсь выяснить.

— Брехня, и вы это знаете.

Соларис поворачивается, чтобы посмотреть на нее.

— Есть много тяжелых улик.

— Да ладно, Соларис. Вы же не глупый коп.

Они оба знают, что это неправда, но от отчаяния чего только не скажешь.

— Вы же знаете, что это сделали Воскресители, так?

В его взгляде мелькает шок, но он почти сразу восстанавливает самообладание.

— Я лишь знаю, мисс Мсиби, что взрывное устройство находилось в подарке,

который вы отправили жертве.

— Это была доставка дроном!

— Заказ ваш. Доставка ваша. ДНК ваша.

Что?

В жилах Кеке стынет кровь.

— Что?

— Вы думали, что взрыв уничтожит доказательства? Ваша ДНК в той комнате повсюду.

Глава 25

Кружки и вздохи

Холодный воздух комнаты допроса вызывает волну мурашек на коже Кеке. По приказу Солариса, ее с силой швыряют на холодный металлический стул. Она упирается взглядом в четвертую стену, представляющую собой матовое затонированное суперстекло от пола до потолка, и гадает, кто за ним скрывается.

Кеке ощущает дурноту. Вина и ужас образуют водоворот внутри нее, а пальцы покалывает иголками. Кеке дрожит, покрытая холодным потом.

— Вы плохо выглядите, — замечает Соларис. — Я договорился, чтобы в вашу камеру принесли инсулин.

Кеке поднимает на него взгляд. Ее враждебность слегка утихает. Почему он добр к ней? Что-то в его тоне заставляет девушку обратить на него внимание. Он пытается ей что-то сказать?

Соларис привычным движением разворачивает свой «Тайл» к ней.

— У нас есть запись с уличной камеры, на которой миниатюрная женщина, одетая в черную кожу с помощью пульта дистанционного управления опускает на землю дрон «FloristDrone» и подкладывает туда зажигательное устройство, прежде чем позволить ему лететь дальше.

— Это была не я.

— На ней был шлем с кошачьими ушками.

— Это была не я.

— Боюсь, что вы в скверном положении.

— Ну, еще бы, — отвечает Кеке. — Кто бы ни подставил меня, он проделал великолепную работу.

— Вам будет интересно знать, что ордер уже готов. Судья Мбете только что подписал его и поставил печать. Это значит, что теперь вы официально под арестом за предумышленное убийство.

— Бред какой-то, и вы это знаете.

— Дело тут ясное. Только если вам нечего нам рассказать?

Она не может прочитать его. Словно он говорит одно, а его глаза другое. Его лицо, когда оно

не обращено к стеклянной стене, говорит ей «молчи, бл*ть».

Кеке скрещивает руки.

— Мне нечего сказать.

Лицо Солариса едва заметно меняется. Он обращается к затонированной стене.

— Зафиксируйте на записи, что обвиняемая отказывается сотрудничать.

Соларис чешет грудь и жестом показывает Кеке, чтобы она встала.

— Давайте я провожу вас в камеру.

Они идут по коридору, переполненному резким эхо и ярким светом. Стуком жестяных кружек и вздохами. Соларис ждет, когда они дойдут до последней микрокамеры, прежде чем затолкнуть Кеке в камеру и прижать ее к стене. Кеке думает, что он решил испытать удачу, и готовится ударить его по яйцам, но он отстраняется, освобождая ее личное пространство.

— Мы

знаем, что ты этого не делала.

Глава 26

Тюремный рок

Мысли Кеке лихорадочно мечутся.

— Кто это «мы»?

Соларис брал так много взяток от стольких разных фракций, что невозможно сказать, в какой момент, на какой он стороне. Он закрывает дверь камеры, которая автоматически запирается, и исчезает по коридору. Она ощущает в равной мере облегчение и растерянность, но сильнее всего горе.

Кеке садится на грязный бетонный пол и начинает плакать. Она не хочет плакать, ей нужна ясная голова, но тяжесть на душе после смерти родителей Кирстен, взрыв в клинике, авария и память о том, что случилось с Джони, вгрызаются в ее измученное сердце. Все начало рушиться так быстро. Теперь суррогатная мать и ребенок мертвы, и кто знает, сколько еще людей вместе с ними? Медсестры, врачи, чайные леди. Матушка Блейк, вероятно, тоже мертва. Кеке рыдает, уткнувшись в ладони, пока глаза не опухают, а тушь не растекается по щекам. Она делает несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться.

На третьем вдохе, в ее лифчике раздается вибрация, и тихая камера оживает музыкой. Элвис. «Hound Dog».

Тюремный рок подошел бы лучше.

Кеке быстро вытаскивает телефон из топа и ставит его на беззвучный. На телефоне сотни сообщений. От Кирстен, Джеймса, Марко. «Бампы» от Сигмы исчезли.

Кеке пролистывает список, чтобы найти анонимную наводку, с которой все началось. Это было короткое, закодированное послание, сообщающее об атаке на СурроСонастырь, и где найти Джони. Ни шока, ни эмоций, лишь факты. Кто прислал эту информацию? Стукач использовал имя «Джейн Доу», напомнившее Кеке о холодных мертвых телах на стальных столах с бирками на пальцах. Возможно, ей стоило воспринять это как предзнаменование и не лезть в эту историю. Теперь уже поздно. Кеке листает и листает, но «бамп» от Джейн Доу тоже исчез.

Телефон вибрирует в ее руках, заставляя подпрыгнуть.

ММ> Привет, я за тебя волнуюсь.

ММ> Ты в порядке?

Кеке решает ничего не рассказывать об этом Марко. Лучше оставить это в тайне. Частично потому, что она испытывает стыд за ту роль, что сыграла в смерти Джони. А частично потому, что ее журналистский нюх снова проснулся, несмотря на тот хаос, что он посеял за последние двадцать четыре часа. Ей нужна помощь Марко с расследованием дела об убийстве родителей Кирстен, и она ни за что не станет его отвлекать.

КК> Я здесь!

ММ> О, слава Сети! Я волновался, но не хотел навязываться.

КК> Последние 24 часа выдались интересными.

ММ> У меня тоже.

КК> Подожди, что? Ты что-то нашел?

ММ> Да. Нет. Объясню при встрече.

Проблеск надежды. Узел в ее животе слабеет.

КК> Я переименую тебя сейчас в ГХ.