Существование
Шрифт:
Да и самим волшебным напитком тоже следует поделиться.
Трэш сорвал с пояса фляжку в кожаном чехле, уже отработанно пробил ее бок когтем, опрокинул содержимое в рот, после чего вытряс все до капли и едва удержался от желания вывернуть тонкий металл и на совесть вылизать, не оставив ни миллиграмма божественного напитка.
Надо сказать, что все это он проделывал, второй рукой удерживая отчаянно рвущегося к пленнику Чавка:
– Еда! Еда! Вкусная еда! Порвать для Первого вкусную еду! Первый оценит и поделится.
– Да уймись
– Как не еда?! Что?! Опять?! Да сколько уже можно?!
– Ага, опять. Этого мы будем беречь, как себя не бережем, ведь он знает то, что надо знать мне. Буду с ним разговаривать.
– Можно сперва съесть, потом разговаривай.
– И как ты себе представляешь такую беседу, умник?!
– Никак не представляю. Второй голоден. Когда Второй голоден, он плохо думает.
– Ты лучше думай о баранах, родственничках своих. Скоро мы к баранине вернемся.
Трэш приставил к груди человека коготь, после чего шагнул назад и, увлекая пленника за собой нехитрым жестом, проурчал:
– Куртку свою сними.
Ну да, чего рвать, это может испортить и без того непростые отношения. А так избавит одежду от оружия и вернет целой.
"Новый член стаи", разумеется, ничего из сказанного не понял, но пошел следом без понуканий, на ходу то и дело бормоча приблизительно одно и то же.
– Не ширялся уже хрен знает когда. Не пил с вечера. Что это вообще за дела пошли? Блин, да будь оно все четырежды проклято, из-за одного вшивого спорана так вляпаться. Знать бы еще - во что...
Глава 19
– Так я что-то не пойму, ты, получается, кваз? Разве можно до ТАКОГО измениться?!
Трэша вопрос пленника сильно заинтересовал. А как иначе, ведь ему очень хотелось разузнать о себея, как можно больше, или пусть, хотя бы, что-нибудь, самую малость, для постижения которой столь остро не хватает фактов. Но этот вопрос он оставил на будущее, сейчас нужно вести разговор по заранее намеченному плану.
Поэтому усилием воли отогнал соблазн узнать, что, собственно, такое, кваз и выразительно постучал по фанерной табличке, где углем было нацарапано несколько слов, вместивших в себя очень многое: "Ты кто? Что ты делаешь с людоедами? Что это за место?"
Мужчина развел руки:
– Да я все тебе скажу, вариантов нет. Но ты, парень, пойми, вопросы у тебя такие, что без бутылки никак не ответишь, тут своих вопросов сто штук на один твой рисуется. Вот, хотя бы - звать тебя как? Как вообще обращаться к тебе?
Вновь захрустел уголь, и ответом стало не только имя: "Я Трэш. И я вообще ничего не помню. Ты мне все расскажешь".
– Трэш? Нормальное погоняло. А я Сыч, получается, вот мы и познакомились. И не пойму, а это кто с тобой? На лотерейщика средней паршивости смахивает, вообще, не кваз. Ты что, мертвяка приручил? Это, типа, дар у тебя такой, или как?
Трэшу начало надоедать это нескончаемое затягивание, и он по-быстрому набросал еще одно послание: "Это Чавк, ты для него - вкусная еда. Если так и будешь трепать языком, а не на вопросы
– Братан, да я все понял, давай мы будем без этого. Я же ведь не молчу, я тупо не знаю, как начать. Ладно, я, значит, Сыч, живу сам по себе, один, сложилось так, проблем нахватался маленько, но это дело временное и поправимое, с каждым случиться может, места здесь такие. Людоедами ты мертвяков кличешь? Видать и правда с памятью у тебя хреновые дела.
И Сыч начал в меру своего интеллекта (непохоже, что завышенного) рассказывать поразительные вещи.
Оказывается, сумасшедший и глупый вовсе не Трэш, ничего здесь не понимающий, а сам мир. Вот как можно вообразить территорию неизвестного размера, большая часть которой нестабильна и обновляется с периодичностью от первых часов до нескольких десятков лет (а, возможно, и сотен).
И если бы дело ограничивалось только этим...
Спустя неполные полчаса Трэш осознал, что у него голова распухает от вороха несистематизированной информации, бессвязно вываливаемой Сычом. Тот, осмелев или обнаглев, временами даже склонялся и панибратски хлопал по шипам брони, неприятно скалясь и выдавая сентенции в духе:
– А я сразу понял, что ты свой. Непросто с тобой, конечно, но ты все равно чувак без гнили, просто всем квазам кваз. Я про таких только байки слыхал, думал, врут люди, а вот ведь оно как. Понимаешь, в чем тут дело - мертвяки резину не тянут, сходу рвут. Да и откуда тут такому бугаю взяться? Куда ни плюнь, кто-то засел, все путевые стабы окучены, почитай, до самой черноты под институтом прогнулись. Это я не о том самом институте, а о местных шутах. Тепло устроились, под крышей у бубновых сидят, а чуть что не так, внешникам недолго прикатить. Тут можно день пролазить и следа мелкого рубера не увидеть. Не дают мертвякам разгуляться, дроны и днем и ночами летают, да еще турелей этих понатыкали. А они, между прочим, вечно глючат. У меня так крестного завалило ни за что, сдуру начала шмалять хрен знает откуда. Не знаю, с кем перепутала, но он и "мама" сказать не успел. Тридцать миллиметров прям под шею, да еще и снаряды хитрые, я его башку потом полчаса по кустам искал. Свой ты Трэш, свой, но я вот одно не понял - это по какой такой причине у меня штаны чистыми остались? Да тебе даже делать ничего не надо, просто покажись, и у половины разрыв сердца случится.
Сказанное показалось Сычу смешным, он хрипло-неприятно расхохотался, похлопывая себя по бедрам, после чего уставился на новый фанерный лист с очередным вопросом, помрачнел и медленно покачал головой:
– А вот тут, дружище, есть одна проблемка. Сам живец сделать - не вопрос, вопрос в том, как к нему спораны накопытить.
Трэшу надоело пачкать фанеру, попробовал донести возникший вопрос жестом - покачал головой, приложил усилие к тому, чтобы смотреться озадаченным.
Сыч, как ни странно понял, хотя до этого догадливостью не блистал. Возможно, начал привыкать к ситуации, и голова заработала эффективнее.
– Ты даже этого не знаешь? Да уж, конкретные непонятки у тебя, парень. Вот, посмотри на своего Чавка. Видишь у него штуку на затылке? Будто какой-то мичуринец скрестил мандарин с капустой и половину полученного фрукта ему прилепил. Понятно, что получилось то еще уродство. Эту хрень называют споровым мешком, потому как, из нее вытаскивают спораны. Я покажу.
Покопавшись во внутреннем кармане засаленной жилетки, Сыч достал плоскую жестяную коробочку, раскрыл, протянул:
– Вот, погляди.