Существует ли загробная жизнь?
Шрифт:
Но богачи-рабовладельцы даже на «том свете» опасались возможной непокорности слуг. Для этого часто на фигурках вырезались предостерегающие надписи: «О ты, ушебти! Если меня позовут и я буду назначен совершать различные работы, ты отвечай: «Я здесь». Слушайся только того, кто тебя сделал, не слушайся его врага». У деревянных и фаянсовых кукол часто отбиты ноги; это делалось для того, чтобы слуги не могли убежать от господина.
Можно предполагать, что куклы-ушебти пришли на смену более древнему, уже упоминавшемуся обряду, когда на могиле рабовладельца убивали его рабов.
Средние городские слои населения хоронили своих покойников в небольших гробницах со скромным убранством. Мумии приготовлены по дешевому способу, а положенные в могилы ушебти плохо выделаны. Иногда клался всего один «ответчик» с написанной на нем цифрой 365,
Египетская беднота просто зарывала покойников в песок без всякого бальзамирования. Но при этом все-таки принимались меры, чтобы и бедняки могли «воскреснуть». Их тела завертывались в циновки и привязывались к доскам с заупокойными молитвами. Доска заменяла умершему и гроб и гробницу. На ней писались названия яств и напитков, которые благодаря магическим заклинаниям должны были обеспечить загробное благосостояние бедняка. Например, заупокойная молитва с просьбой к Озирису дать умершему на том свете 1000 быков, 1000 хлебов, 1000 кружек пива и т.д. Большего родственники умершего не могли для него сделать. Иногда фигурка, изображавшая умершего, закапывалась поблизости от могилы вельможи, чтобы часть даров, приносимых ему, доставалась бедняку, который, таким образом, и в загробной жизни должен был зависеть от богача.
У умерших рабов не было даже своих могил: их зарывали в общей яме.
Мы видели, что египтяне переносили представления о существовавших на земле производственных отношениях в загробное царство, где люди располагались в соответствии с их общественным положением на земле. Загробный культ незаметно внедрял в сознание верующих идею оправдания и утверждения земного неравенства наличием неравенства небесного: для владыки мертвых Озириса так же надо было обрабатывать поле, как и для земных господ. Хотя все мертвые и объявлялись равными перед одним господином — Озирисом, который мог любого призвать к «трудовой повинности», но богатые могли и здесь избавиться от работы, заменив себя «ответчиками».
Доведенные до крайней нужды, подавленные тяжестью жизни, широкие массы населения мечтали о посмертном блаженстве. Вера в загробную жизнь была вместе с тем действенным орудием угнетения в руках господствовавшего класса: боясь суда Озириса, верующие терпеливо переносили свою тяжелую жизнь, надеясь после смерти получить награду за смирение.
Сильна была вера в «потусторонний» мир в древнем Египте, но и тогда религия не могла подавить проблески свободомыслия и критического сознания людей, жизненный опыт которых неизбежно сеял сомнения в том, чему учили жрецы. В некоторых поэтических произведениях звучат нотки неверия в загробную жизнь и призывы к наслаждению всеми благами земной жизни, резко контрастирующие с традиционным религиозным мировоззрением. В одной пиршественной песне поется:
Проводи день радостно, жрец, Вдыхай запах благовоний и умащений... Оставь все злое позади себя. Думай лишь о радости до тех пор, Пока не настанет день, когда ты причалишь к стране, любящей молчание.Другой папирус описывает возмущение благочестивого египтянина тем, что во время погребальных пиршеств приходится слышать подобные песни: «Я слышал песни, в которых возвеличивается земное и унижается загробное».
В известной «Песне арфиста», начертанной на стене пирамиды, автор-вольнодумец наиболее смело отрицает существование загробной жизни, сомневается в пользе похоронных обрядов и пышных гробниц:
... Плач не вернет никого из могилы... И никто из тех, кто ушел туда, Еще не вернулся обратно!А поэтому:
Умножай еще более свои наслаждения, Не давай своему сердцу огорчаться, Следуй желанию его и благу твоему, Совершай свои дела на земле согласно велению твоего сердца И не печалься, пока не наступит день плача по тебе...Погибнет все,
В поэтическом диалоге, который обычно называется «Беседа разочарованного со своей душой», в словах автора звучит глубокий пессимизм человека, разочарованного в жизни и бросающего вызов небесам. Сомнение в существовании вечной жизни ясно чувствуется в следующих словах: «Если ты вспомнишь о погребении, то это горе... Никогда ты не выйдешь, чтобы увидеть солнце. Те, которые строили из гранита и воздвигли палаты... их постигла та же участь, что и усталых, которые умерли на плотах, не оставив после себя потомства. Солнечный зной и рыбы на берегу разговаривают с ними».
Потеряв веру в загробную жизнь, автор с презрением относится и к заупокойным обрядам, не веря, что они могут обеспечить человеку загробное блаженство, хотя требуют больших расходов. В словах автора звучит уверенность, что смерть сравняет всех, и бедных и богатых, готовя им одинаковую участь — уничтожение под лучами испепеляющего солнца или всепобеждающей силой воды.
В литературных памятниках других народов Древнего Востока также встречаются произведения, скептически относящиеся к вере в загробную жизнь. Таковы, например, древнееврейские притчи, приписываемые царю Соломону. В талмуде, еврейском религиозном сборнике толкований Библии, написанном более двух тысяч лет назад, упоминаются мудрецы, которые доказывали, что нет никакой загробной жизни. Даже в самой Библии, «священной» книге древних евреев, воспринятой затем христианами в качестве Ветхого завета, неоднократно попадаются отдельные наивно-материалистические взгляды, отрицающие загробную жизнь и выражающие мысли о том, что со смертью человека для него все кончено, он уже не воскреснет и даже сам бог не сотворит такого чуда. Так, автор «Книги Екклесиаст» делает вывод, что человек не живет за гробом, «все произошло из праха, и все возвратится в прах» (гл. 3, ст. 20). В «Книге Премудрости Соломона» написано: «Случайно мы рождены, и после будем как небывшие: дыхание в ноздрях наших — дым, и слово — искра в движении нашего сердца. Когда она угаснет, тело обратится в прах, и дух рассеется, как жидкий воздух» (гл. 2, ст. 2-3). Но эти «опасные места» «священных писаний» столь старательно замалчивались и замалчиваются богословами и настолько тонут в море библейских поучений о загробной жизни, что верующие обычно даже не подозревают об их существовании.
В религии древних греков, основанной на обожествлении различных сил природы и преклонении перед памятью и подвигами предков — «богоравных» героев, не оформилось четко выраженного представления о загробной жизни, о рае и аде. В Древней Греции жречество не сложилось в особое сословие, не представляло собой сильной, централизованной организации и не оказывало большого влияния на формировавшиеся взгляды людей и народное творчество. Это было, по выражению Маркса, «детство человеческого общества там, где оно развилось всего прекраснее...» [7] Свободно развивавшаяся греческая мифология оставила человечеству удивительный и прекрасный мир чудесных сказаний, воплотивших упорную борьбу человека с природой, воспевших подвиги могучих и справедливых героев народа.
7
К.Маркс, К критике политической экономии, Госполитиздат, 1953, стр.225—226.
Согласно древнегреческим мифам, два брата верховного божества громовержца Зевса (у римлян Юпитера), повелителя неба и земли, разделили с ним мир: Посейдон (Нептун) получил власть над морями, а владыкой загробного мира, или подземного царства (Оркуса), стал Аид (римский Плутон), или Гадес, от имени которого произошло и наше слово «ад».
Древние эллины представляли себе загробную жизнь несчастьем, и всю трагедию людей видели в том, что они смертны. Нет ничего лучше земной жизни для счастливца, но она коротка. За гробом же человека ждут только ужасы подземного мира да унылое странствование бесприютной души. Греки представляли себе Аид населенным бесцельно блуждающими тенеобразными, призрачными существами, лишенными чувства, мысли, сознания. Они носятся, стонут, постоянно дрожат и не могут согреться. Это души умерших проводят в царстве теней свою печальную и однообразную жизнь. Ужасно царство Аида, и ненавистно оно людям.