Сущий дьявол
Шрифт:
— Никто, — чуть печально согласилась Орла. Волны с шумом бились о нос шхуны, бегущей вперед.
— Наш славный дедушка небось возликовал, узнав, что его лучшее детище снова брошено против англичан.
Оба замолчали, погрузившись в воспоминания об ушедшем от них Эфраиме Меррике. Лишь порывы ветра да шум моря нарушали тишину. Эфраим Меррик до конца дней своих оставался шумным, эксцентричным и ворчливым стариком, он не принимал всерьез болезнь, которая подтачивала его силы, пока однажды не пропал вместе со споим маленьким парусником, на котором отправился в устье реки. Возможно, он не знал о приближении свирепого норд-оста, который пронесся в ту ночь над побережьем. Но скореевсего знал. Через несколько дней обломки его суденышка
Орла смотрела себе под ноги, ветер развевал ее черные волосы.
Коннор откашлялся.
— Ладно! — проговорил он, настраивая себя на деловой лад. — Ты готова к этому побегу?
— Да, — ответила она. — Детская игра, Кон. В полночь, как я поняла?
— Да, в полночь. Только не знаю, чем заняться до того.
— Тебе скучно? — поддразнила его Орла, улыбаясь.
— Не то, дорогая Орла. Разве рыба, оказавшаяся в ведре, может испытывать скуку?
— Я думаю, если адмирал узнает, кто украл шхуну его жены, ты не соскучишься.
— Скажешь тоже — шхуна жены! Не забывай, Орла, что Мейв тоже увела ее у нашего отца, и хотя мы все ее любим, ей не были дарованы эксклюзивные права на «Пустельгу»! Она в свое время попользовалась ею. Теперь настала моя очередь. Кроме того, мой отец проектировал «Пустельгу» как военный корабль, а не тренировочное судно для отпрысков Мейв. — Коннор скосил глаза на Орлу, и от его лукавой улыбки у нее заколотилось сердце. — У тебя, надеюсь, нет тайной мысли оставить Мейв и уехать со мной?
— Ну ты и шутник, Коннор! — Орла засмеялась и, потупясь, зашаркала ногой по шву палубы, надеясь, что он не заметил желания, промелькнувшего в ее взгляде. — Хотя я и довольна, что твоя сестра и адмирал Фальконер обрели семейное счастье, я должна признаться, что в моей жизни исчезли острые ощущения после того, как он заставил нас оставить пиратство. Я не испытывала ничего подобного вот уже несколько лет.
— Как и наша славная «Пустельга»! — Коннор выпрямился. — Ладно, я пошел, — сказал он, продолжая поигрывать чашкой из-под кофе. — Крикнешь, если понадоблюсь.
Орла проследила за тем, как его темная голова скрылась в комингсе. Улыбка погасла, на сердце стало тоскливо. Возможно, если бы он знал ее не столь долго, все было бы иначе. Не знай он вообще о ее пресловутом прошлом, он бы проявил к ней интерес. Да еще если бы вокруг ее глаз не появилась сеть морщинок, не проблескивали бы в черноте волос белые паутинки… Но ей уже было под тридцать, пик расцвета позади, и Орла в глубине души понимала, что Коннор Меррик не склонен считать ее привлекательной и уделять ей внимания больше, чем любому другому человеку из своего окружения.
А она так мечтала… иметь все то, что было у Мейв. Что имели теперь все бывшие пираты — члены команды славной «Пустельги».
У нее была короткая связь с кузеном Мейв — капитаном Колином Лордом, но вот произошло кораблекрушение — и после этого она осталась одна. Вот уже восемь лет, как ее семьей стало семейство Фальконеров. Может быть, она осталась с ними и потому, что многие предрекали: вряд ли неистовая королева пиратов останется с сэром Грэхемом более года, и Орла хотела убедиться, что у молодоженов все складывается нормально. Более того, Мейв стала прямо-таки образцовой, если не сказать идеальной, и самоотверженной адмиральской женой. Очевидно, все свои лидерские способности она перенесла в спальню. И в результате появился выводок из трех детей. Шли годы, и поскольку Мейв определенно перешла к оседлой жизни, для Орлы ее существование стало бессмысленно-скучным. Она тосковала о тех днях, когда команда женщин-пиратов шхуны «Пустельга» контролировала Карибское море. У нее сжималось все внутри, когда она видела пару влюбленных, которые сжимали в порыве нежности руки и заглядывали друг другу в глаза. И уж совсем мучительно было ей видеть супругов с малышом. В жизни ей явно чего-то не хватало. Орла
Так оно и оказалось.
Орла мерила шагами затемненную палубу, когда заметила четверых мужчин, карабкающихся на борт шхуны. Не растерявшая своих прежних навыков, Орла достойно встретила незваных гостей; когда беглецы достигли цели, они обнаружили, что на них смотрит дуло короткоствольного ружья с раструбом. И кто бы мог подумать, что одним из четверки окажется друг ее детства проказник Коннор Меррик?
О да, ее молитвы были услышаны и правильно поняты. Она хотела острых ощущений — и с Божьей помощью она их получила.
Орла, взглянув на море, вздохнула. Мейв придет в ярость, если узнает, что ее шхуна исчезла, а ее муж, адмирал, наверняка выйдет в море, чтобы задержать похитителей, даже раньше, чем это попытается сделать его жена.
Только Коннор Меррик отнюдь не намерен возвращать судно.
Орла выпрямилась и пошла на камбуз — пора позавтракать. Так или иначе, но ясно одно: с Мерриками никогда не соскучишься.
Леди Гвинет Эванс Симмз не испытывала недостатка идей по части того, как сделать жизнь лорда Морнингхолла адом. И она не была склонна откладывать в долгий ящик осуществление своих планов.
На следующий день после стычки с «князем тьмы» она поднялась на заре и сразу уселась за стол. Матти устроился у ее ног. Гвинет с первыми лучами солнца принялась за составление письма в транспортное управление своему деверю, нынешнему лорду Симмзу. Играя на его несколько завышенном представлении о собственной значимости, она решила использовать особенности его характера, чтобы провести в жизнь свой план — нанести второй, еще более агрессивный, визит на судно «Суррей». К полудню Гвинет написала письмо другу Уильяма и коллеге по парламенту, направила записку в адмиралтейство, а также написала Мейв, леди Фальконер, с которой подружилась два года назад, когда муж Мейв, сэр Грэхем, приезжал по своим делам в Лондон. Гвинет надеялась, что опыт этой американки как мореплавателя, не говоря уж о том, что ее муж был адмиралом и занимал высокое положение в обществе, поможет ей в достижении цели.
За чаем Гвинет рассказала знакомым дамам о кошмарных условиях содержания военнопленных в плавучей тюрьме. Несколько ее потрясенных слушательниц тут же объявили себя членами Женского комитета по наблюдению за содержанием заключенных. Лишь в семь часов она вознаградила себя за нелегкие труды любимым занятием — садовыми работами. Срывая головки отцветших нарциссов, она подумала: вот если бы так же легко можно было свернуть голову этому наглецу.
«Я покажу этому дьяволу, что не шучу, — поклялась она, складывая увядшие цветы в корзину. — Завтра же для него начнется ад».
Гвинет настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила, как опустились сумерки. На пороге дома появилась Рианнон с книгой в руке. Ей пришлось дважды окликнуть сестру, прежде чем та, разогнувшись, огляделась вокруг, потирая поясницу. Боже, уже и в самом деле поздно. Громко щелкали дрозды, словно зазывая ночь. Небо быстро меняло цвет, превращаясь из розовато-лилового в индиговое. Гвинет увидела силуэт сестры в дверях и виновато улыбнулась:
— Прости, Риа, я не слышала тебя.
— Опять думаешь о лорде Люцифере? Гвинет усмехнулась: