Сущий дьявол
Шрифт:
— Это невозможно! — холодно сказала Гвинет, когда адмирал Болтон встретил ее на своем огромном, блистающем чистотой флагмане. Лицо ее горело от гнева, глаза метали молнии. — Абсолютно невозможно! Вы все перепутали, уверяю вас! Мой муж не может быть Черным Волком!
Болтон снисходительно улыбнулся. Он взял маркизу за локоть, кивком головы велел двум морякам следовать за ними и медленно повел Гвинет в сторону кормы.
— Моя дорогая леди Морнипгхолл, — галантно начал он, — ваш муж на самом деле тот самый преступник, а арестовал его один из его же офицеров. При этом было много
— Я уже говорила вам и повторяю снова, — в голосе ее светлости звучал металл, — мой муж — не тот человек, которого вы ищете. Он не может им быть, поскольку весь этот месяц находился со мной в нашем доме в Котсуолде, а мне известно, что в это самое время Черный Волк совершил налет на тюрьму «Суррей» и пытался выкрасть юного американца. Даже Черному Волку не под силу находиться в двух местах одновременно! Мой муж был со мной, и я вовсе не выгораживаю его, я просто имею неопровержимые доказательства!
— Не стану спорить, — снисходительно согласился Болтон, — но как бы там ни было, могу сообщить вам, что человек, арестованный нами минувшей ночью при попытке выкрасть того же самого мальчишку, — это маркиз Морнингхолл.
— Я дойду до высшего руководства, клянусь вам!
— Миледи, я и есть высшее руководство.
Гвинет вспыхнула и попыталась выдернуть локоть из его руки, наградив при этом Болтона взглядом, от которого расплавилось бы стекло. Они стояли рядом — изящная молодая женщина и сверкающий позументом всемогущий адмирал, который командовал всеми морскими офицерами и матросами в Портсмуте.
— Вы не убьете моего мужа! — воскликнула она. — Я не остановлюсь ни перед чем, вы слышите меня? Ни перед чем, чтобы спасти его! Маркиз Морнингхолл невиновен!
— Я уверен, что морской суд примет правильное решение. Он соберется завтра под председательством капитана флагманского судна, в составе двенадцати офицеров самого высокого ранга, включая капитанов и адмиралов. Это будет справедливый суд, леди Морнингхолл, но я советую вам не питать никаких надежд на отсрочку смертного приговора.
— Вы не сделаете этого!
— Сделаю. И прослежу за тем, чтобы приговор был приведен в исполнение незамедлительно.
— Я не позволю вам повесить моего мужа!
— Моя дорогая леди, ваш муж — офицер. Офицеров мы не вешаем. Мы снаряжаем для этого команду для расстрела. А теперь, если вы позволите…
На виске Гвинет забилась жилка.
— Пойдемте, — предложил адмирал. — Я забрал вашего мужа из караульного помещения и поместил в одиночную камеру, чтобы во время вашего визита вам никто не помешал. И чтобы не говорили, будто адмирал Болтон — такой уж бессердечный солдафон.
Он направил Гвинет вниз по трапу. На нижней палубе «длинными рядами расположились ниши. С кронштейнов над ними свисали фонари, но их свет не мог разогнать густую мглу. Болтон, согнувшись едва не пополам под верхней палубой, вел Гвинет вперед, а на почтительном расстоянии за ними следовали два матроса.
Возле последней, выступающей вперед ниши стоял навытяжку матрос, прислонив к ноге мушкет и глядя прямо перед собой.
— Леди Морнингхолл пришла навестить арестованного, — объяснил
— Да, сэр!
Один из матросов отпер дверь и отошел в сторону, пропуская Гвинет. Она посмотрела на Болтона, но тот уже уходил по коридору, за ним следовал матрос.
Гвинет заглянула внутрь.
— Деймон, о Боже!
Он сидел на деревянной скамье с видом школьника, которого уличили в шалости, и на его губах застыла чуть смущенная улыбка, в которой можно было, помимо всего прочего, прочитать и надежду на то, что все обойдется. При появлении жены он встал — Деймон оставался джентльменом и здесь, несмотря на унизительные условия содержания и выдвинутые против него обвинения. Но Болтон не солгал: как офицеру, ему кое-что позволили. Волосы у Деймона были причесаны, лицо выбрито, одежда чиста, белая рубашка заправлена в обтягивающие бедра белые морские бриджи. Глядя на него, Гвинет подумала, что он слишком великолепен, чтобы умереть. Слишком красив, слишком полон жизненных сил, которых хватит еще на много лет. Она закусила задрожавшую нижнюю губу, тихонько всхлипнула и упала в его объятия.
— Я очень сожалею, Гвинет. Искренне сожалею.
Руки Деймона крепко сжали ее плечи, она услышала удары его сердца.
— Это не должно произойти, Деймон. Кто-то каким-то непостижимым образом ошибся — ты не можешь быть Черным Волком!
— Гвинет… — Он пригладил ее волосы, пытаясь успокоить жену, словно перед ним был напуганный ребенок. — Дорогая, верная Гвинет. Ты помнишь, какие твари сторожат маркизов Морнингхоллов во время их сна? Помнишь, какие животные охраняют ворота в Морнингхолл-Эбби? — Деймон говорил с ней терпеливо, как с ребенком. — Подумай об этом, моя дражайшая супруга, и затем вспомни мое полное имя.
— В-волки, — запинаясь прошептала она, вспомнив этих грозных животных. Она знала, что его фамилия — де Вольфе, то есть волк, но отказывалась в это поверить. Поверить в это — значит поверить в его вину, в то, что он умрет, что они убьют его, как бы гулко ни стучало сейчас его сердце, как бы отчаянно ни сражалась она за его жизнь. — Нет! Я не могу в это поверить!
— Поверь в это, ибо это правда. Не следует обольщаться надеждой, что ночью по ошибке был арестован не тот человек. Я и есть Черный Волк, и сожалею лишь о том, что ты узнаешь об этом при столь суровых обстоятельствах.
— Но почему? — спросила Гвинет, откинув назад голову, чтобы дотронуться до его щеки и заглянуть в его удивительные глаза. — Почему, Деймон?
Он грустно, отрешенно улыбнулся.
— Главным образом из чувства мести, — после паузы произнес они чуть виновато пожал плечами. Он заставил ее сесть. Гвинет в смятении смотрела на Деймона, веря и не веря ему, а он рассказал ей о том, что первоначально Черным Волком был Коннор Меррик, который после своего бегства с плавучей тюрьмы назвался вымышленным именем, чтобы подразнить Деймона де Вольфе — апатичного, бездушного капитана. Но этот капитан был настолько полон гневом на руководство, жалостью к себе и ненавистью к обидчикам, что сознательно позволил совершать похищения у себя под носом.