Суть острова
Шрифт:
– Слушай, Яблонски…
– Погодите, вы мне зубы не заговаривайте!.. Как только проигрыш почуяли, так сразу Яблонски. Проиграли – так сдавайтесь, а отвлекать не надо, рабочий день закончен.
– Это кто проиграл?
– Вы. Вам осталось мучиться менее десяти ходов.
– Ага. Понятно. Ты двинул эту ладью, или поправляешь?
– Да, я сделал ход.
– Тогда тебе мат в два хода. Вот шах… Сюда, сюда его ставь, больше некуда… И вот мат.
– Я просто зевнул!
– Не зевай. Так вот: как ты насчет двухсменной работы некоторое время?
– Что
– Мир меняется, бизнес в том числе. На Нью-Йоркской фондовой в марте – началось нечто вроде месячника Американско-Бабилонской дружбы: наши акции, те, по которым бабилонский индекс рассчитывается, будут котироваться там в пилотном режиме, а штатовские – у нас.
– Так ведь «ихние», как вы выражаетесь, лет пятнадцать как на нашей-то котируются! В пилотном, ничего себе в пилотном!.. И наши акции, бабилонских компаний болтаются там примерно столько же.
– Это другое дело. Раньше мы с ними, в отличие от Европы, контачили в режиме фондового магазина: вы мне продаете, я у вас покупаю, вот договор, вот подписи, вот банковские реквизиты. А теперь мы весь оставшийся март можем фигачить в режиме оонлайн!
– Что за оонлайн, онлайн, вы хотели сказать? Электроные торги?
– Я пошутил. Да, электронные.
– Ну и что из того, что у нас с ними онл… Сигорд, вы гений! Это, считай, у нас с вами две сессии в день, вместо одной?
– Именно. Между прочим, заметь: чуть ли ни каждый день мы друг друга гениями величаем, по разным поводам и без поводов. Гении-то гении, а денег нет!
– Да нет, но… Да будут деньги! Идея-то классная! Кстати, а почему бы нам и на старушку Европу не распространить нашу… вашу, в смысле, идею? Это уже будет трехсменная? А, Сигорд?
– Нет, увы. Барьеры остаются, там наши «пики» не сработают, я уже думал. А вот со Штатами – должно получиться, у штатников в бизнесе на порядок меньше бюрократии, там все наши наработанные «фишки» в силе. Жалко, если пилотный проект так и останется пилотным…
– Месяц с удвоенной прибылью – тоже хорошо, особенно в нашем положении.
– Три месяца почти. Это я образно выразился насчет месячника, он будет длиться целый квартал, до первого июня.
– Квартал заканчивается первого июля.
– Хорошо: три месяца, до первого июня, длинною в квартал. Теперь я правильно сказал?
– Теперь – да. Так это же просто замечательно, Сигорд! Что, завтра и начнем?
– Угу. Завтра и приступим. Я признаться, сегодня планировал, да… решил остудиться денек, еще раз все взвесить.
«Черта бы я лысого остужался, кабы не сердце заболело!» – подумал про себя Сигорд, но смолчал по своему обыкновению, а Яблонски, по маковку поглощенный думами о завтрашнем рабочем дне, ничего не заметил.
Три угарных месяца Сигорд и Яблонски работали, не зная и видя ни белого света, ни шахмат, ни женщин, ни иных знакомых им радостей жизни, кроме одной, но зато самой жаркой и всепоглощающей: азарта, утоления жажды наживы!
Как ни хвалил Сигорд умеренность штатовских бюрократов, но они, при полной и безоговорочной
– Ну же, Ян! Не томи, что ты там копаешься, ей богу! Сколько там наших батальонов подготовлено к зимней компании? С точностью до…
– Я и так спешу, успокойтесь… Гм…
– Ну?
– За вычетом налогов и предстоящих авансовых платежей на биржу и в бюджет всех уровней… К бою готово почти ровно четыре миллиона талеров. Четыре миллиона тридцать… шесть тысяч, если совсем быть точным. Грандиозно!
– Черт! Как же так, я думал – больше, причем – заметно больше!
– Нате, сами проверяйте! Сто тысяч – на биржу, у штатовцев все очень дорого, да почти триста – во все возможные платежи-чужажи, мелкие косвенные налоги, зарплата вам и вашим сотрудникам…
– А это что?
– Ваши проценты по вашей заложенной квартире, я перевел вовремя и даже чуть вперед. Основную сумму отдавать довольно скоро, причем всю целиком.
– Да? Точно. Насчет отдавать – мы еще посмотрим, лучше перезаложить и еще полгодика деньги повращать.
– Прекратите, Сигорд, мне вас смешно слушать! Уж как-нибудь четыреста тысяч мы наскребем без особого ущерба делу. Да еще через несколько месяцев.
– Пятьсот. А через сколько, кстати?
– Через два. Все, кончился пилотный биржевой проект. Теперь будем ждать, ногти грызть, пока они переварят накопленный опыт и отрыгнут его биржевым птенцам своим, дабы те могли питаться невозбранно и на постоянной основе…
– Ишь, как заговорил! Какой, ты, оказывается, алчный! Слышишь, Ян, а эти-то, наши соседи – по-прежнему считают, что мы вот-вот по миру пойдем. «Когда, – говорят, – собираетесь съезжать?» Я удивился, с чего бы, мол, и куда это нам съезжать? А те на голубом глазу пересказывают мне слухи, которые все, кому не лень, насчет нас муссируют: мол, платить нам за аренду и коммуникации нечем и нашему «Дому ремесел» вот-вот дадут пинка под зад, за неуплату. И что документы о банкротстве нашем вот-вот будут опубликованы в нашей внутренней газетенке, в кладбищенском разделе.
– Вот замечательно! А вы что им?
– Да ничего. Плечами пожал и дальше пошел. Чем меньше о нас знают – тем лучше.
– Не скажите, Сигорд, не скажите… Мы регистрационную составляющую нашего бизнеса выпустили из рук, и теперь уже ее нам не вернуть, потому как не поверят и не доверят. А ведь то была пусть и небольшая, но верная прибыль, стабильная прибыль… Могла быть для нас в трудную минуту, как маленький спасательный круг, если вы понимаете, о чем я говорю.
– А если не понимаю?