Суть Времени 2013 № 22 (3 апреля 2013)
Шрифт:
19 марта — какой-то особый день сирийского и международного политического календаря.
Потому что в тот же день, 19 марта, выступил председатель комиссии по разведке Палаты представителей США Майк Роджерс. Он подчеркнул, что если имеющиеся у спецслужб данные о применении в Сирии химического оружия подтвердятся, то это станет поворотным событием сирийского кризиса.
Вновь, обратите внимание: Роджерс говорит — если слухи о применении химического оружия в Сирии подтвердятся… При этом вообще не указывается, кто применил оружие. Вопрос постепенно переводится в другую плоскость: за попадание ОМУ в руки экстремистов ответственность должен нести тоже Дамаск. Правда, при этом никто не задается вопросом,
Итак, США настойчиво подводят международное общественное мнение к мысли о том, что режим Асада несет ответственность за ЛЮБОЕ применение ОМУ в стране — неважно кем. Просто потому, что оказывает сопротивление и вынуждает тем самым идти на такие меры. А ОМУ — это «красная линия». А «красная линия» — это возможность для легализации военного вмешательства.
Потому что в этот же самый день, 19 марта, в Конгрессе США выступил командующий силами НАТО в Европе Джеймс Ставридис. Он сказал, что в рамках НАТО вооруженными силами США разрабатываются «планы возможного военного вмешательства в Сирии». И добавил, что только прямая военная помощь Запада способна склонить баланс сил в сторону оппозиции и привести к разгрому режима Асада.
Кроме того, Ставридис заявил, что блок НАТО готов вмешаться в гражданскую войну в Сирии и провести там операцию, подобную ливийской.
Спрашивается, куда же делась та самая «тяжелая работа демократии», о необходимости которой с такой решительностью говорила в Египте в середине 2000-х годов тогдашний госсекретарь США Кондолиза Райс? Ведь, казалось бы, вся «тяжесть» этой работы в том и заключается, что привести к обновлению общества она, эта демократия, должна сама. То есть без военного вмешательства каких-либо внешних сил. Однако сегодня на Ближнем Востоке речь идет об инспирированных народных восстаниях (они же оранжевые революции), которые являются всего лишь прологом к иноземному вторжению.
21 марта президент США Барак Обама, находясь с визитом в Иерусалиме, заявил, что будущее Сирии начнется лишь после ухода Башара Асада. Обама сказал: «США считают, что сирийский народ имеет право на то, чтобы выйти из-под контроля диктатора, который скорее убьет своих граждан, чем подаст в отставку».
В тот же день глава сенатского комитета по обороне демократ Карл Левин и сенатор-республиканец Джон Маккейн направили в Белый дом письмо, посвященное Сирии. Сенаторы призвали к «ограниченным военным действиям, которые не потребуют ни направления туда американских войск, ни односторонних действий» США. В письме также настойчиво предлагалось объявить север Сирии «зоной, закрытой для полетов».
Можно напомнить, что именно создание подобной зоны над Ираком предшествовало всем последующим военным операциям против Саддама Хусейна. И действительно, в письме прослеживается именно эта, «иракская», логика. Так, предлагается также начать «ограниченную воздушную операцию» в Сирии, поставить задачу уничтожения сирийских ВВС «на аэродромах». А также ликвидировать сирийский арсенал ракет «Скад». Все это — чуть измененные элементы действий западной коалиции в Ираке.
Складывается впечатление, что ради перелома в Сирии США мобилизуют весь
Об этом же говорят заявления западных источников о том, что Сирии слишком сильно помогают Иран, Россия и Китай.
Итак, возможна даже интернационализация конфликта. Вероятность такой интернационализации невелика. Но она впервые после 1991 года не равна нулю. А это привело бы к неслыханной эскалации исследуемой нами мироустроительной (а точнее, миропереустроительной) практики.
Диффузные сепаратистские войны
Юг России. Земельные и территориальные споры
Что способна противопоставить всем этим конфликтам и проектам российская региональная элита? Готова ли она очень осторожно и грамотно работать с темами, адресующими к межнациональным и межконфессиональным противоречиям?
Эдуард Крюков
Изменения границ на Кавказе и в целом на юге России, произошедшие, как минимум, за последние 200 лет, стали причиной многочисленных межнациональных конфликтов, а также территориальных претензий между соседями. Здесь и наследие Кавказской войны 1817–1864 гг., и последствия сталинских депортаций 1944 года, и результаты вооруженных столкновений в постсоветское время.
Казалось бы, этот больной исторический опыт должен был заставить местных политиков с предельной осторожностью относиться к такой хрупкой и взрывоопасной конструкции, как межнациональные и межэтнические отношения на юге России. Однако нежелание и неумение некоторых региональных лидеров и чиновников извлекать уроки из своего прошлого (плюс их чрезмерные амбиции) создают поводы для новой политической и экономической дестабилизации Северного Кавказа.
И таких поводов уже накопилось предостаточно, начиная от конфликтов между главами регионов и кончая злоупотреблениями чиновников в земельных вопросах.
Ярким примером здесь является территориальный спор между властями Чечни и Ингушетии, возникший еще в августе 2012 года. Тогда произошел конфликтный обмен мнениями между главами республик Рамзаном Кадыровым и Юнус-беком Евкуровым относительно спецоперации, проведенной чеченскими спецслужбами на территории Ингушетии. По сути, Кадыров обвинил ингушские власти в неспособности эффективно бороться с террористами, а затем выступил за «установление административной границы между двумя республиками».
Уже в начале сентября Кадыров заявил, что «Чечня имеет законные права на Сунженский и частично Малгобекский районы» (то есть на часть нынешней территории Ингушетии), и сослался при этом на архивные документы 1934 года. (Напомним, что Чечено-Ингушская АССР была создана в 1936-м.)
Эксперты сразу же обратили внимание на то, что попытка разрешить территориальный спор через адресацию к административным картам той эпохи чреват пробуждением старых конфликтных ситуаций. Так, границы Ингушской автономной области 1934 года со столицей в городе Орджоникидзе (современный Владикавказ) были совсем другими и включали в себя Пригородный район. После депортации ингушей в 1944 году эта территория была передана в состав Северной Осетии. А осенью 1992 года, как мы помним, здесь разгорелся кровопролитный осетино-ингушский конфликт. Так что чеченский лидер предлагает снова поднять проблему Пригородного района?