Сутемень
Шрифт:
Игорь устроился с тенистой стороны старого шершавого тополя. Прислонившись к нему спиной, он с наслаждением вытянул уставшие ноги. Потом скинул кроссовки, стянул носки и с блаженством ощутил под босыми ногами теплую землю и мягкую траву. Вдохнув полной грудью, Игорь почувствовал, как на него накатывается благостное умиротворение, когда никакие думы не тревожат, и ты смотришь на мир без единой мысли в голове. Созерцаешь красоту прозрачного ручья, камней на его дне, зелень окружающих лужаек, козочек на траве, пение птиц. Состояние легкой дремоты и приятной расслабленности охватило его. Всё это – звуки, краски, запахи, вдруг ощутилось Игорю одним непрерывным растворяющим в себе потоком. В какой-то момент он огляделся
Игорь пошарил рукой по земле и поднял мелкий белый камешек, ему стало любопытно, что будет, если его кинуть? Он кинул камешек, никуда не целясь, тот пролетел несколько метров вперёд, постепенно замедляя движение, пока совсем не остановился, повиснув в воздухе как раз над котелком с кашей.
Вдруг Игорь услышал глухой, тревожный гул. Он повернул голову в сторону леса, звук шёл оттуда. Он нарастал, становился всё громче и громче. Игорь почувствовал, как земля стала вибрировать под ним, и ему стало страшно. Он вдруг ощутил себя маленьким и беззащитным перед чем-то невообразимо древним и могучим, словно травинка перед исполинским древом. Небо над урочищем быстро темнело. По мере нарастания громкости звука, стало различимо, что таинственный гул не сплошной, он состоит из множества голосов. Будто хор неведомых титанических существ, слаженно сливаясь в один грозный поток, тянул песню на неизвестном языке. И эти голоса не принадлежали ни к кому из рода человеческого, они звучали настолько низко, что казалось, будто это горы гудят или недра земные.
Игорь вскочил и тотчас статичная картинка, окружавшая его, пришла в движение. Вновь, как и прежде, пели птицы, журчал ручей. Друид, полуобернувшись, мельком глянул на него и сказал: «Скоро будет готово, чуть-чуть ещё».
Игорь посмотрел на Друида, опять склонившегося над котелком, потом на дремавшего под деревом Андрея. Потом в сторону урочища. Безоблачное небо над лесом вновь отливало яркой синевой. «Сон… это был просто сон», – подумал Игорь, вытирая холодный пот со лба и сел обратно под дерево.
Взволнованный, он осматривался вокруг, пытаясь унять бешено колотящееся сердце. Вокруг простирался всё тот же пейзаж с неспешно текущей жизнью. Всё так же журчал ручей, блеяли козлята и порхали птицы. Игорю вдруг захотелось позвонить Алине, услышать её голос и рассказать, что с ним всё в порядке. Это ведь очень важно, когда есть кто-то в мире, кому не безразлично как у тебя дела. Чтобы кто-то, хотя бы изредка, интересовался, где ты есть на белом свете и всё ли у тебя в порядке?
Игорь сдержал порыв. Встряхнув головой, он отогнал от себя и морок непонятного сна и возникшее желание позвонить жене, спустя мгновение, показавшееся ему проявлением слабости.
Вернулся Женя с фотоаппаратом наперевес, сияя довольной улыбкой, видимо, поймал несколько удачных кадров.
– Ну, что там с кашей?
– Готово, – ответил Друид, снимая с огня дымящийся котелок. – Эй, народ, хватит валяться, айда кашу трескать!
– О, наконец-то, – вскочил Андрей, доставая из рюкзака ложку.
Друид щедро отсыпал порции в протянутые походные котелки. И повесил над костром котелок размером поменьше, чтобы чуть позже заварить травяной чай.
Ели молча, погрузившись каждый в свои мысли.
Женя сидел на земле, скрестив ноги «по-турецки» и тихонько дул на каждую ложку, которую подносил ко рту. Принимал пищу он, можно сказать, механически и даже не смотрел в свой котелок. Мысли его крутились вокруг
Глава 3. Урочище
В малом котелке весело забулькали пузырьки, Друид сдвинул его на край костра, чтобы вода слегка подкипала, и кинул щепоть листового чая. Дождавшись, когда заварка осела на дно, подкинул ещё каких-то ему одному ведомых ароматных трав и листьев из бережно хранимых припасов.
Получившийся напиток понравился всем: обжигая губы о металлические кружки, чертыхаясь и дуя на кипяток, парни не обошлись без добавки.
Пополнив запасы воды, группа покинула гостеприимную полянку у ручья и продолжила путь. Перейдя поле, бурно заросшее разнотравьем, она остановилась на границе леса, словно собираясь с духом для следующего шага. Друид закрыл глаза и какое-то время стоял молча, будто прислушиваясь к чему-то. Женя дал команду всем замереть и терпеливо ждал, когда Друид закончит.
Игорь с Андреем переглянулись. Игорь недоуменно пожал плечами, Андрей в ответ усмехнулся с изрядной долей добродушной снисходительности.
Открыв глаза, Друид едва заметно кивнул Жене. Только после этого Женя тронулся с места, а за ним двинулся и весь отряд. Лес на окраине рос смешанный, попадались дубы и клён, иногда береза. Но, чем дальше они продвигались в глубь, тем всё более преобладали хвойные породы, ель и сосна. Реже попадалась пихта. Тропинок никаких здесь не наблюдалось; земля немного пружинила под ногами из-за толстого слоя опавшей хвои и мелких веток.
Шли практически в полном молчании, только Женя иногда негромко переговаривался с Друидом о направлении хода и сверялся с компасом.
Игорь, по уже сложившемуся в группе распорядку, шёл замыкающим. После привала ощутился прилив бодрости, шагалось легко и приятно. Постепенно им начало овладевать состояние тихого бездумья: он шёл и наблюдал вокруг себя красоту природы, не пытаясь её выделять и осмысливать. Безмятежно созерцая, он растворялся в густом наполненном запахом хвои воздухе, в насыщенной зелени вековых дубов и косых лучах, пробивающихся сквозь кроны высоких сосен. Мысли отсутствовали, а если и появлялись, то неявными, смутными образами и также внезапно растворялись. В этой туманной пустоте проступали вдруг и становились ясными и понятными вещи ранее неосознанные: люди, их поступки, мотивы и желания, и его собственное поведение.
Внезапно Игорь увидел свои отношения с Алиной по-новому, с удивительной прозрачностью. Дорога, отсеивающая всё лишнее – суету будней и сор мелких событий, вытащила на поверхность и высветила то, что являлось важным на самом деле, но терялось в пене жизненного потока. Игорь вдруг осознал, что все её капризы, придирки и упрёки – от страха потерять его. Она боялась потерять его! Хотя у него и в мыслях не было…
По вечерам, когда он, по обыкновению, запоздало возвращался с работы, она с надеждой вглядывалась в его лицо, но натыкалась на холод и плохо скрываемую гримасу досады, буквально кричащую: «Оставь меня в покое!» Игорю с пронзительной ясностью открылись её глубинные переживания. Она, выходит, понимала: постоянные упреки, что он задерживается долго на работе, что постоянно забывает о ней – ещё больше отдаляют его, делают ситуацию хуже. Но понимание имело место, пока его не было рядом.