Сувенир из Нагуатмы. Триумф Виджл-Воина
Шрифт:
Наконец один из вариантов меня устроил. Я зафиксировал созданную Мыслеформу своей будущей Пространственной Структуры, прослоил ее Психической Энергией и, когда созданный домик обрел реальность, вошел в него, огляделся.
Ну что же, здесь разместим стол, здесь диван, здесь будет печурка… Рассмеялся: как силен в нас атавизм земного мышления! Печурку убрал, конечно, на ее месте поставил стеклянный аквариум, пока без воды и рыбок.
Так и работал, приятно было сознавать, что Океан Идей послушно звучит на Мысль создателя. Космическое творчество замечательно тем, что создание получает от своего
31 декабря. С удивлением обнаружил, что сегодня, ну да, — последний день старого года. А произошло вот что.
На третий выход в Виджл-Пространство основная моя работа была закончена. Домик радовал глаз снаружи и был уютен внутри. Сосны шумели зелеными кронами, вдоль веранды свисали спелые кистья винограда. В пруду резвились золотые рыбки. В цветах гудели шмели.
Я отдыхал на чудесной поляне, близ своего домика, уютно разместившись в плетеном кресле, когда неслышно пожаловал О’Джан.
— Мир Терафиму твоему! — приветствовал он. — Поздравляю, сынок, для начала неплохо… Чем будешь угощать, хозяин? — Нектаром цветов!
Я поставил перед ним бокал. Учитель попробовал напиток, улыбнулся:
— А я думал, ты угостишь меня своими планами. Пофантазируем, сынок? Расскажи о своем хозяйстве.
— Для начала, Учитель, я думаю завести пчел, здесь им такая благодать Господня!
— Хорошо, — одобрил он.
— После создам сеть прудов и разведу карпов.
— Прекрасно! Потом сотворишь луга и разведешь тучных буренушек. Куры, поросята — тоже неплохо. Но простой вопрос: для чего? Дитя мое, зачем ты стремился в Виджл-Пространство?
Мне стало не по себе. В самом деле, не за тем же, чтобы разводить здесь поросят и буренушек?!
— Запомни, отныне ты не принадлежишь себе, ты принадлежишь Беспредельности, — продолжал О'Джан. — Все земные привязанности, привычки скоро пройдут, оставят навсегда, в душе будет звучать лишь жажда Света, стремление служить Вечности. Пойми, сынок, творчество безгранично; сегодня ты, шутя и играя, построил свой собственный Терафим — еще один живой уголок в бесконечной Вселенной. Пусть живет, пусть шумит, радует глаз. Придет срок, и ты займешься Творчеством уже не беспечно. Ты построишь свою Вселенную, оживишь ее своим Океаном Идей, вдохнешь Жизнь, соизмеряя свой Мир с Эволюцией Единого Абсолюта… Тебя устраивает подобная работа, сынок?
— У меня захватывает дух, Учитель!
— Тогда дерзай. Но помни, творческая батарея с одним полюсом, даже очень сильным, не принесет много пользы. Подумай, сынок. И прощай на этом. Извини, что отвлек от насущных дел. Продолжай совершенствовать свою Структуру. Постарайся, чтобы она понравилась не только тебе.
— Спасибо, О’Джан. Я постараюсь.
— Удачи тебе. До встречи. Я остался один. Ходил вдоль веранды, в задумчивости щипал виноградную кисть — ягоды были янтарные, сочные… Да, батарея без двух полюсов не работает, намек Учителя ясен. Нас “встретили” — двух маленьких и незаметных людей на этой большой Земле, и мы должны понимать ответственность этой Встречи. Дальше от нас, состоится или нет батарейка, даст она творческий
…Приближается Новый год, может быть, он будет последним нашим годом на этой милой земле, милой, многострадальной и грешной. Что мне подарить сестрице, чем порадовать ее душу?
Любопытно: я очень неимущий на земле человек, беднее меня трудно придумать. Но я сказочно богат и всемогущ, и подтверждение тому — моя Пространственная Структура. Вот эти поля и сады, звонкие птицы на деревьях и золотые рыбки в пруду. Мое богатство — Мысль, и она не знает преграды… Что подарить Настеньке?
Решено, я создам еще один Терафим. Самый Маленький, но самый, пожалуй, важный в моей Структуре. За дело! Я сотворю золотое колечко, наслою его эманациями Любви и Радости. Побольше Психической Энергии в дело. Я надену золотое колечко на палец Настеньке под самый Новый год. Под самой-самой большой елкой в лесу. Под самыми-самыми крупными звездами над Алтаем…
31 декабря, полдень. По возвращении в Мир Плотный я застал Настеньку в слезах. Она сидела в нашей избушке и горько плакала. Хорошо, что я материализовался в лесу, не напугал ее своим появлением. Она бросилась мне на шею. — Ты где пропадал, непутевый?! — Я был на Работе, сестрица, — сказал я, обнимая и целуя ее.
— А знаешь, сколько времени ты был на своей работе?
— Не представляю даже, — честно признался я.
— Трое суток! Даже трое с половиной! Я с ног сбилась, весь лес, все горы обегала, — она вцепилась в меня, словно страшась потерять заново.
— Неужели трое да еще с половиной суток? — я тоже был удивлен. — Прости, сестрица, я был в иных Сферах. Там нет течения Времени.
— А что же там есть?
— Все пункты Времени там слиты в одной точке. Она нахмурила брови.
— Мне это трудно понять… Но в следующий раз ты, пожалуйста, предупреждай меня или бери с собою часы.
— Хорошо, я сделаю и то, и другое.
— Боже мой… Ты голоден?. — вдруг спохватилась она.
— Совсем нет. С чего ты взяла?
— Но ты же пропадал трое суток! Ты чем там питался, воздухом?
Пришлось объяснить, что я там вообще мало питался. Тонкому телу это не нужно, а плотное я спрятал в прерванном Пространстве, где нет течения Времени. И потому я, земной, мог там пробыть хоть миллион лет и ни капельки не проголодаться. “Кстати, сестрица, туда же я спрячу часы, которые возьму с собой в следующий раз”.
— Не забудь только завести хорошенько, чтобы они протикали миллион лет, — сказала она сердито. — Ты знаешь, противный, какое нынче число?
— Понятия не имею.
— Тридцать первое! Между прочим, декабря, братец, это тебе о чем-нибудь говорит?
Мне это говорило о многом. В моем кулаке, плотно зажатом, находилось колечко. Не хотелось больше откладывать, дожидаться двенадцати…
— Это тебе, — сказал я, показывая подарок. — Протяни, пожалуйста, правую руку.
Она расширила глаза, молча протянула руку. Я надел колечко на безымянный палец, оно пришлось впору.
— Спасибо, — прошептала она. — О, братец, какой ты славный! Но откуда это у тебя? Ты что, волшебник?
— А ты не знала? Это колечко, Настенька, непростое, оно оттуда, где Время существует в едином Нуменхроне.