Суверен
Шрифт:
– Да, возможно, они вам пригодятся, – сказал Ренн и поднялся с усилием, выдававшим его возраст. – Не смею больше вас задерживать, джентльмены. Разумеется, проделав столь долгий путь, вы очень устали и сейчас более всего нуждаетесь в отдыхе.
– Не буду скрывать, мы изрядно утомились, – подтвердил я.
– Кстати, кое-что в речи местных жителей может показаться вам непонятным. Запомните, улицу здесь зачастую называют воротами, а ворота – задвижкой.
– Постараемся запомнить, – усмехнулся Барак, почесывая голову.
– Я распоряжусь привести ваших лошадей, – сказал Ренн.
Мы попрощались со старым законником и двинулись к воротам соборной ограды.
– По-моему, мастер Ренн – очень
– Согласен, – кивнул Барак. – Для стряпчего у него на удивление веселый нрав.
– Настало время ехать в замок, – со вздохом изрек я. – Мы не можем отложить этот неприятный визит.
Глава третья
Оказавшись за воротами, мы замешкались, так как не знали, какая улица ведет в замок. Наконец я окликнул проходившего мимо белобрысого мальчишку и попросил его указать нам путь, пообещав за услугу фартинг. Сорванец смерил меня подозрительным взглядом.
– Покажите-ка сначала этот фартинг, господин.
– Вот он, – сказал я, вытаскивая из кармана монетку. – А теперь, парень, покажи, где замок.
Он указал рукой в дальний конец улицы.
– Езжайте к скотобойне. Вокруг стоит такая вонь, что вы ее легко найдете. А как проедете мимо, езжайте через площадь. Там и увидите замок.
Я вручил мальчугану фартинг. Подождав, пока мы отъедем прочь на значительное расстояние, он истошно завопил: «Еретики с юга!» – и скрылся в одном из ближайших переулков. Прохожие встретили его выходку одобрительными улыбками.
– Сразу видно, нас здесь не слишком жалуют, – ухмыльнулся Барак.
– Да, на радушный прием рассчитывать не приходится. Северяне презирают жителей южных графств, ибо те приняли новую религию.
– А сами они по-прежнему верны Папе?
– Именно так. Как видно, латынь кажется им более благозвучной, чем родная речь, – не без сарказма заметил я.
Барак в ответ лишь молча вскинул бровь. Он никогда не говорил о своих религиозных убеждениях, но я давно уже подозревал, что евангелическая доктрина оставляет его столь же равнодушным, как и папизм. Знал я также, что он до сих пор горько сожалеет о гибели Томаса Кромвеля. Однако привязанность его к бывшему патрону не имела никакого отношения к церковным реформам.
Мы с трудом проталкивались сквозь толпу. Одежда Барака, как и моя собственная, была покрыта пылью, худое, но красивое лицо моего помощника потемнело от загара, который он приобрел за время пути.
– А старину Ренна очень занимало, беременна королева или нет, – заметил он.
– Ну, он не одинок в своем любопытстве. У короля один-единственный сын. Для того чтобы обеспечить своей династии надежное будущее, ему необходимы еще наследники.
– Один из моих старых знакомых, из тех, что служат при дворе, рассказал, что нынешней весной король едва не умер. Язва на ноге чуть было не свела его в могилу. Он даже ходить не мог, и его возили по Уайтхоллу в кресле на колесах.
Я с интересом взглянул на Барака. Среди соглядатаев и осведомителей, состоявших на королевской службе, у него оставалось немало приятелей, которые снабжали его новостями, подчас самого пикантного свойства.
– Если бы представительница семейства Говард родила королю сына, это изрядно усилило бы позиции папистов при дворе, – размышлял я. – Ведь их глава герцог Норфолк приходится королеве родным дядей.
– Говорят, религия ничуть не интересует королеву, – покачал головой Барак. – Да и чего удивительного? Ей ведь всего восемнадцать. Совсем еще девчонка. Старый хрыч отхватил лакомый кусочек, – добавил Барак с косой усмешкой.
– Кранмер намекнул, что в последнее время Норфолк утратил расположение короля, – сказал я, сочтя за благо пропустить мимо ушей непочтительное
– Может, старине Норфолку придется расстаться с головой, – буркнул Барак, и в голосе его послышалась горечь. – Мало ли что взбредет на ум королю.
– Говорите тише, – предостерег я.
Здесь, в незнакомом городе, я ощущал себя не слишком уверенно. Улицы, в отличие от лондонских, были узки и кривы и, судя по всему, всегда плотно забиты прохожими. Ехать верхом в такой густой толпе было до крайности неудобно, и я решил, что в этом городе мы будем передвигаться исключительно пешком. Несмотря на многолюдство и на оживленную торговлю, несомненно связанную с ожидаемым прибытием короля, царившая на улицах толчея ничуть не напоминала лондонскую жизнерадостную суету. Лица были угрюмы и неприветливы, и я постоянно ловил на себе враждебные взгляды.
Мальчишка не обманул нас, пообещав, что мы легко отыщем скотобойню по вони. Запах сырого мяса ударил в ноздри, когда мы находились от бойни по меньшей мере ярдах в двадцати. Мы въехали в узкую улочку, где на прилавках были разложены куски разрубленных туш, над которыми во множестве кружились мухи. Мостовую здесь покрывали кучи требухи самого отталкивающего вида, и мне оставалось лишь радоваться, что мы верхом. Барак, сморщив нос, наблюдал за торговцами, отгоняющими мух от своего товара, и за хозяйками, которые, высоко подняв юбки, дабы не испачкать их кровью, высматривали куски поаппетитнее. Я поглаживал Предка, испуганного зловонием, и бормотал успокоительные слова. Наконец прилавки остались позади. Свернув на другую, более спокойную улицу, мы увидели в ее конце городскую стену, над которой возвышалась навесная башня, окруженная стражниками. Далее виднелась зеленая гора, увенчанная серой каменной громадой.
– Вот он, замок, – сказал я.
К нам приблизилась молодая девушка. Я обратил на нее внимание, ибо за ней следовал слуга, на камзоле которого красовалась королевская кокарда. Девушка была на редкость хороша собой, мягкие ее черты дышали свежестью, кожа поражала белизной, а пухлые губки неодолимо привлекали взор. Ее нарядному желтому платью могли бы позавидовать лондонские модницы, из-под белоснежного чепца виднелись пышные белокурые локоны. Она заметила мой взгляд, но, равнодушно отвернувшись, стрельнула глазами в Барака, сопроводив свой маневр обворожительной улыбкой. Барак не замедлил улыбнуться в ответ, обнажив свои превосходные зубы, и приветствовал красавицу, приподняв шляпу. Девушка скромно потупила взор и скрылась из виду.
– Вижу, здесь царят вольные нравы, – проронил я.
– По-вашему, молодая красивая девушка не может улыбнуться молодому красивому парню? – расхохотался Барак.
– Не вздумайте затевать здесь интрижки. Красавицы из Йорка, того и гляди, проглотят вас заживо.
– Ну, если меня проглотит такой прелестный ротик, я не буду возражать.
Мы приблизились к навесной башне. Около нее тоже торчали на шестах отрубленные головы, а прямо над воротами была прибита гвоздями полусгнившая нога. Я показал часовым письмо, подтверждающее мои полномочия, и ворота открылись перед нами. Мы проехали по навесному мосту, перекинутому через обмелевший ров, полный грязи и ила. Взглянув на главную башню, я заметил, что она пребывает в плачевном состоянии. Белые стены, покрытые лишайником, пересекала глубокая трещина, идущая от вершины башни до самого ее низа. По навесному мосту во множестве сновали люди, и, увидев нескольких законников, облаченных в черные мантии, я вспомнил, что в замке находится городской суд Йорка. Когда мы, миновав мост, подъехали ко вторым воротам, по обеим сторонам которых возвышались сторожевые башни, путь нам вновь преградили часовые в мундирах королевской стражи. Один из них схватил Предка под уздцы и пристально взглянул на меня.