Суворов
Шрифт:
Эксплуатация белорусских и украинских крестьян (которых по закону, сохранявшемуся с XVI в., мог убивать любой шляхтич) не очень волновала Репнина. Но гонения на веру этих крестьян были возмутительны. Императрица Екатерина II, как урожденная немка, должна была особо почитать православие, чтобы усидеть на престоле. Прусскому королю Фридриху II возмутительными представлялись гонения на веру немцев-протестантов, издавна населявших Западную Пруссию, Померанию, Поморское, Мальборкское и Хелминское воеводства.
В Речи Посполитой православных и протестантов именовали диссидентами, инакомыслящими, лишая их прав, закрепленных за католиками. Правда, католики-крестьяне все равно считались «говорящим скотом» — быдлом, а горожане — людьми третьего сорта;
Ни Фридрих Великий, ни Екатерина Великая, полагая себя монархами просвещенными, средневековой дикости в зоне своего влияния не могли терпеть. Надежд на безвольного короля Станислава Августа было мало. Однако усилиями русских и прусских дипломатов вопрос о диссидентах был поставлен на рассмотрение. В1768 г. польский сейм под давлением Репнина принял закон о диссидентах, объявив свободу вероисповеданий. Обычно сейм никаких важных законов принимать не мог, ведь каждый шляхтич в нем имел право «вето» на все, что ему не нравится. Но Репнин арестовал четырех главных смутьянов, отправил их в Россию — и закон прошел.
Лишенные любимого права «liberum veto», позволявшего сохранять старые порядки, католические прелаты и шляхта возмутились. 29 февраля 1768 г. в местечке Бар на Подолии (в современной Винницкой области Украины) епископ Михаил Красиньский и адвокат Иосиф Пулавский с тремя сыновьями составили конфедерацию: законный союз против решений сейма, — и объявили Станислава Августа низложенным.
Это давало любому шляхтичу право воевать с королем и поддерживающими его русскими, не считаясь бунтовщиком. Пока шляхта формировала отряды, чтобы играть в войну, кормясь за счет реквизиций у населения и наживаясь грабежом диссидентов, конфендераты из Бара послали посольства в Турцию, Францию и Саксонию за помощью против России. А вдохновленная ими шляхта бросилась резать православных на Украине.
Казаки с благословения православного духовенства взялись за оружие. Колиивщина (укр. колiй — «свинобойца») воспламенила Подолье. Послушник обители в Мотронинском лесу Максим Железняк, получив благословение игумена, вынул из ларя саблю, с которой казачествовал в Запорожской Сечи. В апреле 1768 г. он двинулся с увеличивающимся по дороге отрядом на Умань. Восставшие взяли Смелу, Черкассы, Корсунь и Богуслав. Высланный против них отряд надворных казаков пана Потоцкого во главе с сотником Иваном Гонтой перешел на сторону единоверцев. Перепуганные паны толпами сбегались в Лисянку и Умань. Оба городка в начале июня были взяты казаками, а набившиеся в них тысячи поляков и евреев истреблены.
Железняк был провозглашен гетманом, Гонта — полковником Войска Запорожского, в которое стекались разгневанные казаки. Вскоре от барских конфедератов не осталось бы следа. Но Екатерине II народное восстание казалось более опасным, чем бунт шляхты. Русский бригадир М.Н. Кречетников двинул для подавления восстания войска, посланные под его командой на Подолье для борьбы с конфедератами.
Железняк говорил товарищам, что имеет грамоту Екатерины II, одобряющую его действия. Гонта верил в помощь православной России. Оба приветствовали командира донского казачьего полка Гурьева и хотели вместе с ним идти на конфедератов. На пиру у Гурьева 16 июня 1768 г. предводители восстания были схвачены. Их казаки, не верившие во враждебность россиян, сдались донцам в плен. Железняк с несколькими сподвижниками, как и он, российскими подданными, были сосланы в Сибирь. Гонту и 845 его товарищей с правобережной Украины русское командование выдало полякам. С Гонты в течение трех дней сдирали кожу, затем четвертовали. Его товарищи были замучены. Части разрубленного тела Гонты были прибиты к виселицам в 14-ти городах Украины, которую шляхта залила кровью.
Воспользовавшись услугами российских казаков
В это время конфедераты, а главное — Франция, подбивали турецкое правительство — Оттоманскую Порту — к войне против России. После обмена резкими нотами о событиях в Балте султан Мустафа 25 сентября 1678 г. начал против России войну. Он в европейском духе объявил, что заботится о независимости Польши. Но рассуждения историков, будто «турки заключили союз с польскими повстанцами», смехотворны. Действия России в Речи Посполитой, где кучка конфедератов бегала от войск Екатерины II, были для Оттоманской Порты поводом для завоевания украинских земель.
Конфедераты, силы которых в лучшие времена насчитывали до 5 тысяч человек, могли лишь беспокоить часть русских коммуникаций, проходивших через земли Речи Посполитой. И — дать султану повод «оказать им покровительство», объявив районы их действия турецким протекторатом. По предложению французского агента в Стамбуле Толея конфедераты, не преуспев в подкупе турок собранными в Польше драгоценностями, «уступили» Турции Волынь и Подолье в обмен на помощь против России.
Турецкие войска, численностью до 600 тысяч, развертывались к началу кампании 1769 г. на широком фронте. 50 тысяч было сосредоточено на Кавказе, 80 тысяч в Крыму, 400 тысяч в районе крепости Хотин (на современной Западной Украине). Россия, со всеми гарнизонами, имела 400 тысяч солдат, из которых могла использовать меньше половины. Полки спешно маршировали в Киев, в 1-ю армию князя Голицына (65 тысяч), для удара на Хотин; на р. Самару, во 2-ю армию Румянцева (до 43 тысяч), для прикрытия со стороны Крыма и устья Днепра; во вспомогательное войско генерала Олица (до 13 тысяч). Три отдельных корпуса посылались в Крым, на Северный Кавказ и в Грузию.
Информация о том, что турки собираются нанести удар на Варшаву, заставила Екатерину II направить дополнительные силы в Польшу. Под эту раздачу и угодил Суворов, мечтавший применить силы на настоящей войне и упорно просившийся если не в 1-ю, то хотя бы во 2-ю армию против турок.
СЛАВНЫЙ МАРШ
Менее 10 тысяч человек — 4 пехотных и 2 кавалерийских полка — собирались под командой генерал-поручика Нумерса в районе Смоленска, чтобы весной 1769 г. двинуться в Речь Посполитую. Суворов, получив в ноябре 1768 г. приказ двинуть Суздальский полк в Смоленск, выступил 15 ноября. Пройти предстояло 927 километров. 15 декабря Александр Васильевич с гордостью написал своему другу Набокову из Смоленска: «Я с полком здесь, пришел сюда ровно в месяц. 896 верст» (П 3). Суворов до конца жизни гордился этим славным маршем и нередко приводил его в пример. Почему?
«Историки, — констатировал историк Анатоль Франс, — ленивы и нелюбопытны». Они ограничиваются рассуждениями об огромном переходе, совершенном с темпом более 30 км в день (если полк шел без остановок), прибавляя к ним сведения о распутице и поразительно малых потерях в людях.
«Дорога большей частью была худа, — писал Суворов, — так же, как и переправы через реки дурны и опасны. Убытка в людях мне стоит: трое оставленных на пути по госпиталям, один умер, один бежал. Ныне всего по полку больных и слабых одиннадцать человек. Впрочем, в полку люди и лошади здоровы и крепки настолько, что полк готов сей же час выступить в дальнейший и поспешнейший поход».