Суженая для генерала
Шрифт:
Она пожала плечами.
– Наверное, у меня не осталось сожалений или страхов.
Аррон слегка нахмурился.
Старейшина оценивал обстановку. Он зашел уже слишком далеко, чтобы отступать. Даже отказавшись сейчас от атаки, было очевидно, что его предательство не останется для остальных тайной.
Медлить он не стал и выпустил на волю свои силы.
– Отдайте мне ребенка!
Мэйрилин рассмеялась.
– Отчего ты думаешь, что наше дитя является тем самым ребенком из пророчества?
Турон нахмурился и послал в сторону Мэйрилин сгусток энергии. Она с легкостью уклонилась. Атаковать одновременно генерала – но
– Кто еще как не потомок двух самых древних кланов, что известны истории является героем пророчества?
Старик явно переоценивал свои силы.
Мэй приходилось сдерживаться, чтобы ненароком не убить его. Сейчас нельзя. У них нет свидетелей. Если обнаружится труп второго старейшины им не светит ничего хорошего. Нужно было сделать так, чтобы остальные увидели Турона и поверили в его вину и недобрые намерения.
Об этом должны были позаботиться мастер Гароа и Ориан.
Оставалось только продержаться.
– Нельзя быть абсолютно уверенным. Как вы притащили на остров Валентайна и Накато?
Турон усмехнулся.
– Понятия не имею. Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Чертов старик!
– Убейте меня, если хотите. Я не собираюсь сдаваться! – воскликнул Турон. Но ответил ему тот, кто по идее должен продолжать хранить молчание.
– Это бесполезно, - Даналь повернулся, вытирая рукавом влагу с лица. – Ты ошибся, старейшина. Все твои планы и медяка не стоят.
– Да что ты знаешь!
– Два старейших клана континента – это династия правителей Иллидары и Дарданской империи.
– Чушь! Эти две семьи никто не ступили бы в родство. Первые Амалеры одного поколения с Арнасами и Дарданами.
Даналь снисходительно улыбнулся. Он владел информацией куда лучше этого старика.
– Со временем потомков у процветающих семей становится все больше и больше. Лет за двадцать до падения Великой Иллидары один из потомков династии Арнас взял в жену беглую служанку. Все говорили – мезальянс, но молодым было все равно. Никто не знал, что служанка была на самом деле одной из дочерей правителя мелкого соседнего государства, сбежавшей чтобы спасти свою жизнь – по традиции Дардании наследник избавляется от своих родственников, претендующих на престол. В течении года после свадьбы у них родился сын. Мой отец.
Мэйрилин тихо ахнула. Генерал тоже выглядел удивлённым. Даже Линар – что бы он понимал – слушал очень внимательно.
Турон посерел. Он не хотел верить словам этого юноши, но не мог отделать от чувства, что тот говорит правду
– Он вырос и влюбился в девушку невероятной красоты. Ее звали Аника Амалер.
Мэйрилин мелко задрожала. Аррон приобнял ее за плечи, даря ощущение надежности.
– Она была младшей двоюродной сестрой жены адмирала Тилера, Дарин Амалер, и одной из тех, кому удалось выжить. Правда ненадолго, - в голосе Даналя появилась грусть. – Она сбежала, но неприятности не желали оставлять ее в покое. К тому же, она выяснила, что беременна. Ее любимый погиб, весь род казнили, не щадя даже стариков и детей, имущество отобрали, сама она едва спаслась. Куда идти, где скрываться? Она справилась. Моя мать вынесла все трудности, коих было не мало, дала мне жизнь и смогла воспитать так, чтобы в моем сердце не взросла ненависть и жажда мщения к ее обидчикам…
В подтверждении своего рассказа Дан вытянул руку и материализовал на ней сиреневую бабочку.
Та
Мальчик максимум мог сотворить неоживлённый маленький предмет, Дан же был способен на большее.
Мэй уже знала, что Даналь был ей родней. Но эта демонстрация силы все равно была неожиданной. Линар охнул, когда бабочка полетела вверх. Мэйрилин с волнением взглянула на сына. Он тоже…
Турон отшатнулся. Вместо младенца из пророчества силой обладал взрослый мужчина. Одного дара Амалеров было достаточно, но вот то, о чем гласило пророчество, если это правда, нет, это не может быть ложью…
Но он и сам понимал, что заблуждался.
– Как…но как… - все, во что верил Турон, рухнуло.
– Это пророчество, не более чем сказка, в которую поверил дурак и провел лучшие годы своей жизни во лжи. Его не было и нет. Ни я, ни мой отец не обладаем никакими сверхъестественными божественными силами. Я обыкновенный целитель, хотя признаюсь, что талант у меня имеется. Но возвращать к жизни мертвых и дарить смертным бессмертие – такое не под силу простому человеку. Наследие рода Амалер у меня в крови, но я никогда не пытался развивать этот дар.
Даналь послал Мэй улыбку.
– Мне не хотелось, чтобы остальные прознали про это и могли бы навредить той, кого все считали единственной выжившей рода.
Он не желал зля Дарин Тилер и ее дочери.
– Дан...- позвала друга Мэйрилин.
Его улыбка была пропитана чувством вины.
– Простите, что так долго скрывал. Мама умерла, когда мне исполнилось десять. Она взяла с меня клятву, что я никому не расскажу о своем происхождении. Она хотела, как лучше, чтобы защитить меня. Но скрывать правду от друзей, тем более зная, что мы не чужие друг другу люди, - в какой-то степени Даналь приходился родственником и Мэйрилин, и генералу Астигару – было нелегко. Я чувствовал себя предателем.
Опасения Аники Амалер были резонны.
Даналь, в чьих жилах течет кровь двух династий и рода, который исчез с лица земли, если кто-то узнает о его происхождении, то его жизнь будет в опасности. И это не безосновательное утверждение, сейчас Дарданская империя рухнула, земли ее разделили между собой соседние государства, против которых она имела смелось вступить в союз наравне с Оанезом и Раттаной.
Однако никто не верил, что не осталось в стране тех, кто бы желал нового расцвета Дарданской империи. И прежде всего это аристократия, которая в новых реалия столкнется с лишениями и рисками утраты своего статуса. И новый наследник – обладатель крови прервавшегося монаршего рода – мог стать настоящим символом борьбы за реставрацию и возрождение империи.
А его способности могли нарушить тот хрупкий баланс, на котором держался континент.
Но разве могла Мэй не знать истинных намерений Даналя, разве не могла не видеть, что ее товарищ был далек от притязаний на власть и противился всякой силе, пытающейся держать его под контролем.
Это был настоящий человек мира.
У него не было дома, не было места, куда бы он желал возвращаться. Единственным, чем горела его душа – было лекарское дело. Он мог не есть, не спать, позабыть обо всем в поисках очередного лекарства. И ничто больше его не волновало.