Свадьба Аманды

Колган Дженни

— Чепуха все это, да, Мел?

— Это как снег, — отозвалась я глубокомысленно. — Выглядит великолепно, а на деле — одни собачьи какашки и гравий внизу.

Фрейзер расхохотался:

— А еще холодно и сыро.

— Но если не попытаться…

— Никаких ангелов не получится! — закончили мы хором.

Мы полежали еще некоторое время, а потом сообразили, что нас вот-вот могут хватиться. К тому же мы уже не чувствовали своих тел и решили вернуться назад, пока не умерли от обморожения.

Фрейзер, облаченный в один из моих смехотворно маленьких джемперов,

помог мне приготовить кофе, и мы понесли чашки в гостиную. Один только Энгус удивленно посмотрел на нас, остальные слишком упились, чтобы следить за временем. Настроение у компании изменилось: все наперебой несли пьяную задушевную чушь.

Потягивая виски, я как в тумане воспринимала происходящее, погрузившись в свои мысли, из которых меня лишь время от времени выуживали, чтобы о чем-нибудь спросить или заручиться моей поддержкой. Алекс вылез с предложением поиграть в «крути бутылочку». Краем уха я услышала, как кто-то брякнул что-то про свадьбу и про дым, и все дружно на него зашикали. Я тихонько рассмеялась.

В конце концов Нэш взглянул на часы и объявил:

— Уже не могу разобрать, что показывают стрелки. Значит, пора по домам.

Он поплелся к телефону, чтобы вызвать такси. Не помню, сколько времени я целовалась, прощаясь, а потом махала всем вслед. Энгус крепко обнял меня. Фрейзер пытался отказаться от пиццы, которую Алекс пихал ему со словами, что это для его невесты — она ведь ушла голодная; в итоге Фрейзеру пришлось сдаться. С улицы ворвался порыв ледяного ветра, когда я поцеловала Фрейзера. Его волосы были все еще влажные от снега.

Наконец я вернулась в комнату и обозрела учиненный разгром. Сплошь пепельницы и пустые бутылки; кажется, мы выпили все спиртное, что нашлось в доме. Зевнув, я поплелась на кухню — разгребать авгиевы конюшни. Там меня поджидало потрясение, и не одно, а целых три.

Потрясение первое: вместо кухни я вошла в сушильный шкаф.

Потрясение второе: я, видимо, крепко перебрала, поскольку начисто забыла, что у нас есть сушильный шкаф.

Потрясение третье: в сушильном шкафу целовались Алекс и Фран.

Глава пятнадцатая

Пошатнувшись, я отступила и ухватилась за стенку. Алекс меня не видел, а вот Фран заметила. Ее темные глаза расширились от ужаса, и она пихнула Алекса в плечо.

— Ну чего? — протянул он недовольно.

Фран указала на меня, и Алекс обернулся.

Некоторое время мы молча смотрели друг на друга. Я стояла в оцепенении: казалось, на меня обрушился ледяной водопад, от которого свело горло, замерло сердце, окаменел желудок. Я отступила еще на шаг. Надо было что-нибудь сказать, но я не могла сообразить, что именно. Все, на что меня хватило, — это таращиться, как персонаж из старого мультика про то, как муж пришел домой, открыл шкаф и обнаружил там любовника жены. Оказывается, в этом нет ничего смешного.

Наконец у меня вырвался писк, совершенно не похожий на мой нормальный голос:

— Вон!

Алекс вывалился из шкафа, трезвея буквально на глазах.

— Да, Фран, пожалуй, тебе лучше уйти. Мелани… —

Раскинув руки, он двинулся ко мне. — Мелани, что я могу сказать? Я… поверить не могу… раньше никогда… выпил много…

Я была не в силах слушать его.

— Вон! — закричала я снова. — Убирайтесь! Оба! Проваливайте! Пошли вон!

Развернувшись, я бросилась в свою комнату и повалилась на кровать. Хотелось плакать, плакать, плакать — пока не сморит сон… Или же обдумать все как следует, но с этим были проблемы — выпитое вино и шок дали знать о себе, поэтому я просто отрубилась.

Проснулась я часов в пять утра, дрожа от холода. Я лежала на кровати и — как машинально отметила — на двух пальто. Воспоминания о случившемся накрыли меня, точно темное облако. Я забралась под одеяло в надежде согреться, но сообразила, что хоть и стучу зубами, холод тут ни при чем. Попробовала обдумать случившееся — и поняла, что не хочу, не хочу, не хочу. Все, что лезло мне в голову, — это как они исчезли… Наверное, смеялись надо мной до упаду. Одно маленькое утешение: хотя бы без пальто их спровадила. И тут я заплакала. И не могла остановиться.

Я проплакала весь день.

Я плакала, не подпуская Линду к грязной посуде. Куски подгоревшей лазаньи прилипли к потолку. Не рыдай я так самозабвенно, наверное, посмеялась бы. Я плакала, вытряхивая пепельницы; плакала, убирая пустые бутылки. Попыталась представить, что разбитые бутылки — это осколки их черепов, но не помогло. Я заливалась слезами при каждом звонке, Линде пришлось подходить к телефону и принимать благодарственные сообщения — ясное дело, не от Фран. Я плакала, думая о свадьбе, о квартире, которой мы с Алексом мечтали обзавестись. Плакала, думая о гостиничном номере, заказанном на следующую неделю. Плакала, когда сообразила, что должна убраться из квартиры, а деваться мне теперь некуда. И еще я оплакивала все те долбаные деньги, которые ушли на то, чтобы Алекс смог как следует надраться и запасть на мою лучшую подругу.

Алекс появился около полудня. Ублюдок, даже провести ночь у меня под дверью не мог. Я пригрозила, что вызову полицию, если он сейчас же не прекратит обрывать звонок.

— Хоть пальто отдай, — жалобно крикнул он.

— Я его сожгла.

— Пожалуйста, Мел. Пожалуйста.

— Проваливай к Фран. Уверена, она тебя согреет.

— Ну давай поговорим…

Я ушла на кухню, не обращая внимания на его завывания. Стадия, когда я могла кричать на Алекса, была не так уж и плоха. Худшая стадия ждала меня впереди: когда кричать будет не на кого.

Алекс проторчал под дверью четыре часа. На нем были две теплые регбистские рубахи, но вот фляжку он с собой не захватил.

Наконец, убедившись, что я не намерена открывать, Алекс засобирался уходить.

— Я пошел! — закричал он так, что я услышала даже на кухне.

— А мне какое дело? — заорала я в ответ.

— Раз ты не хочешь, чтобы мы обсудили это как два взрослых человека…

— Ты лапаешь подругу бывшую подругу — своей девушки в сушильном шкафу — и еще будешь из себя взрослого корчить?