Свадьба беременной Золушки
Шрифт:
Поскучав еще некоторое время, Юлька подумала, что хорошо бы узнать, где тут у них удобства. Решив не доводить до крайности и не ждать до упора, она отвлекла Нину от подпиливания ногтей незамысловатым вопросом:
– А где тут у вас туалет?
– Прямо по коридору, – односложно сообщила девица.
Юлька вырулила из приемной и пошла прямо по коридору в надежде, что на туалете будет как минимум табличка. Дверей было много, но все безымянные.
За спиной послышался топот. Юлька оглянулась и увидела маленькую полную девушку.
– Здравствуйте, – вежливо сказала девушка и вопросительно
– Туалет, – смутилась Юлька.
Девушка довела ее до заветной двери и пошла дальше.
«Надо бы запомнить дверь, – подумала Юлька, выходя. – Еще не раз пригодится».
Но примет у двери не было. Никаких. Юлька даже почувствовала желание нацарапать что-нибудь на косяке, чтобы потом ее можно было опознать. Единственным выходом было запомнить, которая она по счету от приемной. Неожиданно Юлька поняла, что вряд ли самостоятельно найдет обиталище неприветливой Нины. Но и тут ей повезло: из-за угла появился Вадим, удивленно посмотрел на «соратницу», болтающуюся по коридору, и недовольно сказал:
– Я оставлял вас в приемной, что вы тут ходите?
– Достопримечательности осматриваю, – огрызнулась Юлька.
– Все. Экскурсия закончена. Пойдемте, Сергей ждет.
– Ну наконец-то, – обрадовалась Юлька и посеменила за ним.
Они быстро прошли мимо Нины, о чем-то самозабвенно болтавшей по телефону, и Вадим буквально втолкнул ее в следующий кабинет.
Это была большая комната, почти зал с огромным столом в форме буквы «т». В верхней части буквы сидел мужчина, сзади него ярким пятном сияло окно, поэтому Юлька видела лишь контуры предполагаемого шефа. Вадим, которому дневной свет тоже бил в глаза, подошел к стене и задернул жалюзи.
– Присаживайтесь, – сказал он Юльке. – Сейчас мы решим все вопросы, и вы приступите к выполнению обязанностей. Это ваш непосредственный начальник, Сергей Михайлович, – Вадим гостеприимно растопырил ладонь в сторону сидевшего. – А это вот Юля, которую нам любезно уступил во временное пользование Валерий Михайлович.
Формулировка девушке категорически не понравилась. Она почувствовала себя газонокосилкой, которую папа периодически одалживал соседу по даче.
– Вад, – неожиданно подал голос Сергей Михайлович, что-то быстро дописывая в ежедневнике. – Пригляди за Ниной.
– Понял, – коротко ответил Вадим и вышел.
Теперь Юлька смогла разглядеть второго директора. Рост был неизвестен: начальник не соизволил встать, когда она вошла. Мужчина был явно некрупный, худощавый, с большими залысинами, которые сразу бросались в глаза, поскольку писал он, низко наклонив голову. Наконец он захлопнул ежедневник и, взглянув на девушку, встал.
– Здравствуйте, Юля, – начал он, обходя стол и двигаясь в ее сторону. – Именно такой я вас себе и представлял.
«Интересно, – испугалась Юлька. – Какой это – «такой», чего про меня наговорили?»
Как комплимент она подобное высказывание расценить не могла. «Такой» – это значит серой мышью, страшненькой, невзрачной девочкой? В Юльке начали разбухать комплексы, разбуженные его неосторожной фразой.
Сергей Михайлович тем временем закончил свое путешествие вдоль стола, подошел
Юлька онемела. Еще никогда в жизни ей не целовали руку! Даже лысые мужики. Никакие и никогда. Она чувствовала, что краснеет, и никак не могла себя убедить, что это просто жест вежливости. Она сотни раз видела такое в кино, но никогда не думала, какую бурю эмоций может вызвать подобная манипуляция.
Шеф, не подозревавший, какой ураган чувств он разбудил в Валериной «протеже», усугубил ситуацию, галантно отодвинув стул и предложив девушке присесть.
У нее просто подкосились ноги, а от смущения на глазах выступили слезы. Юлька понимала, что реагирует как идиотка. Надо просто благосклонно принимать все его действия и сделать вид, что ей подобное обращение не в новинку. Более того, она привыкла, чтобы с ней вели себя именно так! Но перебороть себя Юлька не могла, уши и щеки горели. Руки тряслись, и она спрятала их под стол.
Сергей Михайлович вернулся на царское место во главе стола, посмотрел на новую сотрудницу и улыбнулся.
«Все. Такого не бывает в нормальной жизни. Я спятила. Это гормональные изменения. У беременных часто бывают задвиги, я читала», – все это молнией пронеслось в Юлькином мозгу. Перед ней сидел лысеющий, неинтересный внешне мужчина невысокого роста. Когда он стоял рядом, Юлька на своих низеньких каблучках была едва ли не выше его. Во всяком случае, ей так показалось. Рядом с Вадимом он смотрелся бы примерно так же, как Юлька рядом с Ниной. Но когда он поднял на нее глаза и улыбнулся, у нее в голове что-то щелкнуло, сердце ухнуло вниз и затрепыхалось там, как выброшенная на берег рыбка, кровь отхлынула от лица, ей стало зябко, и руки затряслись еще сильнее.
Это был ее Принц. Он столько раз снился ей, еще со школы. Юлька никогда не могла вспомнить, на кого он похож. К утру в памяти оставались только его глаза и его улыбка. Невероятно! У того Принца, что сейчас восседал перед ней в мягком кожаном кресле, не было ничего из обычного набора сердцееда: ни фигуры, ни мужественной ямочки на подбородке, ни низкого голоса. Ничего из того, что так привлекает девушек. Вот он сидит здесь, наверняка женатый, богатый, любящий муж и отец. Она не просто не пара ему, она из другого мира, где ездят на трамвае и одеваются на рынке. Никогда раньше ее это не смущало, а теперь Юлька ненавидела себя за убогую одежду, за ненакрашенное лицо, за дешевые туфли, за коротко постриженные ногти.
«Он видел, какие у меня руки, когда целовал», – с отчаянием подумала она. Хотя какое это могло иметь значение. «Не по Сеньке шапка», – как любила говорить ее мама.
«Ну конечно, – одернула себя Юлька. – Плюс ко всем моим «прелестям», я еще и беременна». – Ей захотелось плакать. От отчаяния, от обиды. Ничего нельзя было вернуть, изменить. Она такая, какая есть. И с Сергеем они живут в разных плоскостях. Их пути пересеклись на мгновение и снова разойдутся. Только одно «но»: он никогда уже не вспомнит про скромную переводчицу, а Юлька всю жизнь будет вспоминать этот день. И еще сотни, тысячи раз переживать момент, когда он поцеловал ей руку и предложил сесть. Это не кино, это жизнь.