Светлана Замлелова
Свадьба

* * *

Невеста, крупная прыщеватая девка с подозрительно выпуклым животом, поворачивается перед зеркалом и оправляет наряд. Возле неё хлопочут мать и двое подружек, то одёргивая, то пришпиливая что-нибудь. В комнату, где собирается невеста, более никого не впускают. Жених и гости, коих набралось уже около тридцати, толпятся в узкой прихожей, отчего прихожая напоминает автобус в час-пик. Входная дверь распахнута. И те, кому не удалось втиснуться в прихожую, подпирают стены на лестнице.

Каждый из приглашённых считает своим долгом вслух делиться личным опытом в деле проведения свадебных мероприятий. Говорят все одновременно, и потому в квартире и на лестнице шум стоит невообразимый.

– Где свидетели? Уже одиннадцать… Позвоните там кто-нибудь свидетелям, пусть поторопятся, – кричит из своей комнаты невеста.

– Ничего, Нюся, не волнуйся, – успокаивает её мать, тихая, маленькая женщина с каким-то безжизненным лицом. – Живут они рядом, а регистрация только в двенадцать.

– А выкуп невесты?! – гремит Нюся. – Без свидетелей не начинают выкупа… Тётя Вера… Тётя Вера…

Готовая служить, тётя Вера просовывает в дверь свою большую в очках голову и вопросительно оглядывает всех присутствующих.

– Тётя Вера, возьми у Валерки телефон… Валерка, дай тёте Вере телефон… И позвони свидетелям…

Голова тёти Веры исчезает.

Но звонить не приходится – свидетели сами являются. Завидев их, гости один за другим стихают и принимаются рассматривать вновь прибывших. Но молчание длится недолго. Свидетельницу проталкивают в комнату невесты, свидетель мешается с толпой. Шум возобновляется.

– А попозже не могли?! – Нюся смотрит на свидетельницу с таким выражением, как будто случилось страшное.

Свидетельница пытается оправдаться, но Нюся непреклонна:

– А выкуп невесты?! Без свидетелей не начинают выкупа!..

Мать невесты и двое подружек, бывших в комнате, молчат, ехидно улыбаются и с неудовольствием изучают длинную шубу свидетельницы.

Свидетельница же в свою очередь разглядывает невесту. Ей не нравится ни обилие краски на лице Нюси, ни нейлоновая фата, так не идущая к её животу, ни россыпь фальшивых бриллиантов на руках и на шее, ни набитые ватой банты, пущенные по подолу платья. Но чтобы хоть как-то задобрить Нюсю, она закатывает глаза, всплёскивает руками, выражая таким образом своё восхищение перед Нюсиной красотой.

Нюся смягчается.

– Давайте! – кричит она, поглаживая свой живот. – Выкупайте невесту!

Дверь в комнату тотчас распахивается, и на пороге возникает толстая тётя Вера. Она сдерживает напирающих гостей, среди которых мелькает красное и взволнованное лицо жениха.

В руках у тёти Веры чья-то шапка-ушанка. Тётя Вера держит шапку вверх дном и, неизвестно к кому обращаясь, нараспев говорит:

– У нас товар, у вас купец!

– Давайте быстрей! В ЗАГС опоздаем! – кричит жених.

– Чего стоишь? Денег требуй! – толкает Нюся свидетельницу.

Та

В шапку сыплется мелочь и конфеты, кто-то суёт бутылку водки. Свидетель ухарски бросает пятьсот рублей. Жест этот встречается восторгом и одобрительными возгласами.

– Вау! – визжит невеста

– Нюся! Ну в ЗАГС же опоздаем! – кричит жених и, задрав руки, бьёт себя правым указательным пальцем по левому запястью…

Выкуп состоялся. Нюся, правда, ещё с удовольствием поторговалась бы, но все торопят, и она вынуждена прекратить торги.

– Подай букет и полушубок! – велит Нюся свидетельнице. Та набрасывает ей на плечи лисий полушубок, выпрастывает фату, вкладывает в руку цветы, стянутые у основания пластиковым наконечником – «микрофоном», – и вот вся свита во главе с невестой уже устремляется к выходу, как вдруг Нюся спохватывается:

– Отец!.. Где отец!.. – Из дома невесту должен отец выводить!..

– Кузьма Егорыч! Где вы? – зовут гости и крутят головами так, будто Кузьма Егорыч закатился под стол.

Наконец кто-то находит и приводит Кузьму Егорыча, коренастого и подвижного мужичка с испуганным лицом.

– Ты что? – набрасывается на него Нюся. – Весь вечер тебя учила: ты-и до-олжен выводи-ить неве-есту! А ты где шляешься?.. Давай выводи – в ЗАГС опаздываем!

Кузьма Егорыч, понятия не имеющий, как следует выводить невест, оттопыривает локоток, Нюся цепляется, и оба они, преисполненные важности, ни на кого не глядя, шествуют сквозь толпу расступившихся гостей.

Все умолкают. По лицам разливается умиление. Кто-то всхлипывает…

На улице, несмотря на календарную весну, валит снег. Точно распороли в небесах пуховую подушку и высыпали содержимое на землю.

У подъезда курят какие-то простоволосые молодые люди. Втянув головы в плечи, они пожимаются – снег падает им за воротники.

Чуть поодаль сбились в стайку местные жительницы.

– Ктой-то женится? – спрашивает старушка в шаровидной меховой шапке у старушки в пуховом платке.

– Нюрка, кажись. Из сто двадцатой, – кивает Платок.

– Скажи-ка! – удивляется Шапка. – Нашла-таки дурака…

Из мрака подъезда показывается Кузьма Егорыч с Нюсей, за ними – свидетель со свидетельницей, и далее – толпа гостей с затерявшимся в ней женихом.

Едва оказавшись на улице, процессия разделяется – Кузьма Егорыч, оставив Нюсю, а с ним ещё несколько человек опрометью бросаются к сгрудившимся в сторонке автомобилям.

На капотах болтаются куклы, цветные ленты и воздушные шары. На крышах установлены перекрещивающиеся кольца. Шары уж сдулись и, чуть живые, безрадостно дрожат, как в лихорадке. Лица кукол сокрыты слоем снега.

– Весь модельный ряд ВАЗа! – с гордостью замечает Нюся.

И действительно: «шестёрка», «семёрка», «восьмёрка», «девятка» и «пятнашка» – таков эскорт невесты.