Свадьба

Стил Даниэла

Писатель и его агент пригласили Аллегру на ленч в «Ла Гренуй». Только там, да и то не сразу зашел разговор о деле. Джейсон Хэйвертон признался, что и раньше не желал, чтобы по его книгам снимали фильмы, и сейчас всеми силами старался избежать сделки. Ему казалось, что в его возрасте продать роман киностудии— все равно что торговать своими убеждениями. Но с другой стороны, в последнее время он стал писать меньше, чем раньше, его читатели старели, и агент убеждал его, что снять фильм по книге — идеальный способ расширить читательскую аудиторию и привлечь более молодых читателей.

—

А знаете, я согласна с вашим агентом, — сказала Аллегра, улыбнувшись сначала Хэйвертону, потом Вейсману. — И по-моему, ваши опасения напрасны; может, вам еще понравится работать с киностудией, — продолжала она.

Аллегра вкратце изложила возможные способы, позволяющие избежать всевозможных стрессов, сопряженных со съемкой фильма, и сделать весь процесс более приятным для писателя. Аргументы Аллегры, да и она сама, произвели на писателя благоприятное впечатление. Он убедился, что это умная женщина и опытный адвокат. К тому времени, когда принесли шоколадное суфле, они успели стать почти друзьями. Хэйвертон пожалел, что не мог встретить ее лет на пятьдесят раньше. Он признался, что был женат четыре раза и решил, что на пятую жену у него уже не хватит сил.

— С женами хлопот не оберешься, — сказал он с насмешливым огоньком в глазах.

Аллегра рассмеялась, ей было нетрудно понять, почему он когда-то пользовался у женщин таким успехом. Даже в преклонном возрасте он оставался невероятно привлекательным. В молодости Хэйвертон жил в Париже, и его первая жена была француженкой. Вторая и третья, как поняла Аллегра, были англичанками, а четвертая — американкой. Эта последняя и сама была известной писательницей, десять лет назад она умерла, и с тех пор, хотя у Хэйвертона за это время было несколько женщин, больше ни одной не удалось затащить его к алтарю.

— Знаете, дорогая моя, они отнимают ужасно много сил. Жены — как породистые скаковые лошади, они изящны, на них приятно посмотреть, но они нуждаются в уходе и к тому же страшно дорого обходятся. Правда, они доставляют и массу удовольствия, не спорю. — Хэйвертон улыбнулся, и Аллегра поймала себя на мысли, что тает под его взглядом. У нее даже возникло желание обнять его и прижаться к нему. Но Аллегра легко допускала, что если она так и сделает, он набросится на нее, как кот на мышку, которая стала слишком доверчивой и забыла об осторожности. Джейсон Хэйвертон явно не домашний котик, даже в свои восемьдесят с хвостиком он все еще лев. И при этом лев очень привлекательный.

Вейсману было забавно наблюдать за тем, как Хэйвертон обхаживает красавицу адвокатшу. Они с Хэйвертоном были хорошими и давними друзьями, и Вейсман вполне разделял мнение друга об Аллегре. Вейсмана, пожалуй, скорее удивило бы, если бы маститый писатель не попытался за ней ухаживать. Однако, пожалуй, она Хэйвертону не по зубам. К тому же, хотя у Аллегры не было кольца на левой руке, из отдельных мелочей, каких-то слов и намеков у Вейсмана сложилось впечатление, что она занята.

— Вы всегда жили в Лос-Анджелесе? — спросил Джейсон, прихлебывая черный кофе из миниатюрной чашечки. В его представлении изысканность, присущая облику Аллегры, ассоциировалась с Европой, в крайнем случае с восточным побережьем

Соединенных Штатов. Ответ Аллегры удивил его:

— Да, я прожила в Лос-Анджелесе всю жизнь, за исключением нескольких лет, когда училась в Йельском университете.

— В таком случае у вас, наверное, выдающиеся родители. — Это был комплимент и родителям, и Аллегре, и она улыбнулась. Хэйвертон уже знал, кто ее отец, и, глядя на Аллегру, не мог не признать, что по крайней мере внутренне она на него очень похожа. Такая же искренняя, чуткая, прямая, скупая на слова, но не на чувства.

— Моя мама тоже пишет, — пояснила Аллегра. — В молодости она писала рассказы, а потом много лет — сценарии для телевидения. Она добилась большого успеха, но, мне кажется, до сих пор жалеет, что так и не собралась написать роман.

— Должно быть, ваши родители очень талантливы, — заметил Джейсон, но прекрасная молодая женщина, сидящая перед ним, интересовала его куда больше, чем ее родители.

— Да, это так, они талантливы. — Аллегра улыбнулась. — И вы тоже.

Она ловко перевела разговор снова на самого Джейсона Хэйвертона, что тому очень понравилось. Наблюдая за тем, как Аллегра обращается с Хэйвертоном, Вейсман невольно восхищался ею. Она действовала и мудро, и умело. Он откровенно сказал ей об этом, после того как писатель уехал.

За Хэйвертоном пришла машина, и он на прощание приветливо помахал Аллегре, словно старой приятельнице. Он согласился почти со всеми ее предложениями, касающимися договора с киностудией. Расставшись с писателем, Аллегра вернулась с Вейсманом в его лимузине в агентство, чтобы более детально обсудить пункты контракта.

— Вы очень искусно нашли к нему подход, — сказал Вейсман. Его одновременно и восхищало, и немного забавляло то, как Аллегра справилась с маститым писателем. Он подумал, что, несмотря на молодость, она очень быстро схватывает суть дела, к тому же у нее есть природное чутье на людей.

— Что ж, это моя работа, — ответила она просто. — Мне постоянно приходится иметь дело с людьми вроде Хэйвертона. Актеры — они ведь как большие дети.

— Писатели тоже. — Андреас улыбнулся. Чем дольше он общался с Аллегрой, тем больше она ему нравилась.

Следующие два часа они провели, продумывая детали будущего договора и подробно останавливаясь на каждом пункте сделки. Затем Аллегре предстояло связаться с киностудией, а потом, получив ее ответ, — снова с Вейсманом. Может быть, им и удастся завершить дело до конца недели. Хотя у Аллегры было назначено на разное время несколько встреч по другим вопросам, она обещала Вейсману, что как только получит ответ из Калифорнии с киностудии, сразу же ему позвонит.

— Вы надолго в Нью-Йорк? — спросил Вейсман.

— Я собиралась улететь в пятницу, если, конечно, я закончу все дела раньше. Думаю, мне лучше задержаться, пока мы не решим вопрос с экранизацией книги. Я уверена, что самое позднее к среде мы получим ответ.

Вейсман кивнул, потом черкнул что-то на листке отрывного блокнота с эмблемой «Гермеса». Аллегра уже отметила, что он пользуется вещами высочайшего качества. По-видимому, Вейсман признавал все только самое лучшее, даже клиентов.