Свадьбы не будет, Светлый!

Солейн Анна

Вздрогнув, она вытащила из рукава платок и промокнула им глаза.

— Я должна рассказать тебе кое-что важное о браке, — трагичным тоном сообщила она, глядя в окно.

— Самое важное в браке — в него не вступить, — проворчала я, снова открывая шкаф.

О, кажется, вот это платье выглядит неплохо. Черное, бархатное, приталенное, с пышными рукавами и низким вырезом декольте, с тонким рядом обсидановых пуговиц.

Пользуясь тем, что матушка от меня отвернулась, я принялась переодеваться.

— Нет, доченька, —

начала она после паузы. — Самое важное в браке — правильно выбранный…

— Я его не выбирала, — закатила глаза я, застегивая последнюю пуговицу.

— …Любовник, — закончила мама.

Я закашлялась и уставилась на нее.

— Можно несколько, — поспешила добавить матушка, оборачиваясь. Замерла. — Ох, детка. Это совершенно не годится.

Я осмотрела себя.

— Что именно?

— Твое платье!

— По-моему, раньше оно тебе нравилось. И ты постоянно возмущалась, что я редко его ношу.

— Разумеется! Но оно слишком нарядное и слишком очевидно подчеркивает твою красоту, моя змейка! Увидев тебя в этом…

Матушка не успела договорить, потому что дверь открылась, и в комнату вошел отец. Небрежным жестом развеял окутавший его черный дым — проклятье-охранку, над которым я трудилась не один месяц.

Сложно жить, если твой отец — Верховный темных, а матушка — одна из самых могущественных ведьм столицы.

Никакой в жизни приватности не остается.

Надо было все-таки выходить за Сэмюэля, пока была возможность! Сил у него немного, опять же — он меня боится. Что еще нужно для удачного брака?

— Секретничаете? — невозмутимо спросил отец, поправляя зачесанные назад волосы и одергивая любимую черную мантию с красной подкладкой. — Ну, Медея, радуйся. Твой Лайтвуд приглашает всю нашу семью на обед. Официальный, торжественный. В честь помолвки. Через неделю.

— Он не мой! — воскликнула я, отряхивая с платья невидимые пылинки.

Так вот, зачем он присылал этого гонца с громкой дудкой!

Официальное приглашение вручить.

Еще и в такую рань.

Тоже мне, светлый. И его милосердие?

— То есть, по сути у тебя возражений нет? — отец поднял брови. — Ну и отлично.

— Разумеется, есть.

— Это к Лайтвуду. Его инициатива — с ним и разбирайся.

Я вздохнула, закрыла глаза и дрожащим голосом проговорила:

— Если вы не отмените помолвку, я… что-то сделаю с собой. Просто не смогу с этим жить!

После моих слов повисла тишина, а затем матушка откашлялась:

— Дорогой, я верно поняла: этот светлый устраивает прием там, где живут его дети, и приглашает туда… всю нашу семью?

— Все верно, дорогая.

— Он сошел с ума, тебе не кажется? — после паузы поинтересовалась матушка.

Отец крякнул.

— Не самый плохой вариант для замужества. Он, в конце концов, мог оказаться скрягой или, не дай Проклятый, стихоплетом. Это было бы намного хуже. А легкая доля безумия

еще не одному браку не вредила.

— Нам ли не знать, — кокетливо проговорила матушка, стрельнув в отца глазами.

Тот ответил ей страстным взглядом, и я моментально почувствовала себя лишней — в моей же комнате.

Впрочем…

— Отец, а ты ведь говорил, кузен Аддамс может прийти на обед к Лайтвуду?

Когда-то кузен Аддамс жил в отдаленной части империи, а потом его обвинили в том, что светлые, которых он встречает ночью совершенно случайно на пустынном тракте, почему-то исчезают.

— Он в лечебнице, — с сомнение протянул отец. — И, кажется, лучше ему пока оттуда не выходить. Вечно эти светлые так остро все воспринимают… А ты соскучилась по дяде?

Я соскучилась по всем темным, которые могут испортить Лайтвуду жизнь.

— Тогда стоит позвать всех остальных Даркморов. Всех, кто согласится прийти. И близких друзей, — решила я. — Как можно больше близких друзей.

Отец понимающе кивнул, взглянул на маму.

Та элегантно дернула плечом.

— Ну, раз жених приглашает…

“Ему и отдуваться”, — явно прозвучало в ее словах.

— Вот и я так думаю, — решил отец, а потом осмотрел меня и вдруг улыбнулся: — Рыбка моя ядовитая, какая же ты у меня убийственно красивая!

В это время что-то внизу разбилось — должно быть, Ренфилд затеял уборку и не преминул по этому поводу расколотить что-то ценное, лишний раз продемонстрировав недовольство судьбой дворецкого.

Отец направился к нему, матушка выразительно посмотрела на меня.

— Об этом я и говорю, Медея, — сказала она, когда шаги отца стихли. — Увидев тебя в этом платье, лорд Лайтвуд может подумать, что ты наряжалась для него. И что он тебе… по душе.

Сердце трепыхнулось, но я заставила себя спокойно встретить матушкин взгляд.

— Какая разница, что он подумает?

Он покачала головой.

— Никогда не показывай мужу, что он тебе не безразличен. Это испортит брак, — сказав это, она выпрямилась и погладила меня по волосам неожиданно ласковым жестом. — Моя малышка, ты уже совсем взрослая! Могла ли я подумать, что говорить с тобой об этом придется так скоро? Моя пираньюшка... Совсем скоро ты узнаешь горечь настоящих разочарований! Это так... трогательно.

Глаза ее стали влажными, матушка поспешно отвернулась и наконец покинула мою комнату. Я посмотрела на ровный ряд мандрагор в горшочках, которые трепетали листочками как-то растерянно — я их полностью понимала.

Остаток дня я провела, штудируя имеющиеся в библиотеке книги: проклятия, зелья, жизнеописания, порчи, сказки, рецепты зелий… Ничего.

Ни одной подсказки, как избежать свадьбы.

На следующее утро, приведя себя в порядок и приняв самую успокаивающую ванну из всех возможных, я села в зачарованный экипаж и направилась в особняк Лайтвуда.