Свадебное ожерелье

Гринь Анна Геннадьевна

— Ужас! — искренне воскликнула Ксана.

— Ну а если вернуться к вам и вашим родителям, то нет ничего сложного в том, чтобы правильно разрабатывать рудник связей, — более спокойным голосом сказала Элеонора и вытащила из кармана трубку, не торопясь ее набила и вдумчиво раскурила, чуть прикрыв веки. — Связи, деточка, делают имя быстрее, чем что-то еще в этом мире. Связи делают все лучше, чем деньги. И знаете, дорогуша, я не верю, что ваш титул есть заслуга денег. Очень сильно не верю. Что-то здесь не так. Мой муж подтвердил бы мои подозрения.

— А он где? — спросила Ксана. Тема семьи ей не нравилась.

— Занят поставками шелка, — небрежно отмахнулась женщина. — Я еле уговорила Реджи поехать со мной и Кристиной. Как он не

хотел! Естественно, ему не очень удобно оставлять все дела на дядюшку, но, на мой взгляд, торговля обойдется без него несколько недель. С тех пор как Реджинальд взял на себя дела отца, мальчик слишком сильно погрузился в работу, не позволяя себе ни секунды отдыха! Даже мой драгоценный супруг не одобряет этого!

— А как вы сами вышли замуж? По любви? — мечтательно спросила Ксана.

— Вы и в самом деле хотите знать, милочка? — хохотнула Элеонора. — У вас такое личико! Так и хочется рассказать вам сказочку из тех, что постоянно происходят здесь, в Иналь-Бередик, в канун Рэннола. Но не буду, ведь совру и устыжусь этого! Ни о какой любви и речи не шло, дорогуша! Хотя было все, чтобы такие вот милые крошки, как вы и ваша сестренка, прошептали приглушенно и томно что-то вроде: «Романтическая обстановка, атмосфера!»

Ксана расхохоталась.

— Да! Да! Знай вы все факты тех дел тридцатилетней давности, то точно бы сказали, что всему сопутствует любовь. Но в моей истории ее не было. Просто две семьи, занимающиеся торговлей, решили породниться. Для этого ведь не обязательно спрашивать согласие детей, через которых это родство произойдет. Но все же нас захотели познакомить до свадьбы, выбрав для этого время Рэннола. Родители просто рассчитывали, что вечно покорные юноша и девушка и на сей раз ничего не будут иметь против. Но не тут-то было! Я уже тогда отличалась таким характером, что меня побаивались все в округе. Это сейчас я стала добрее и благодушнее. А тогда!.. Ха-ха! Какой я устроила скандал! Красота! Родной отец вздрагивал от моих криков. Не сказать, что Виктор был счастлив, познакомившись с предполагаемой невестой, но его выручил родной брат. Артур заявил и своим, и моим родителям, что Виктор не справится с такой девицей, как я, и предложил поменяться с ним местами. Отказаться от брака семьи уже не могли, все же слово чести и деловое партнерство многое для них значило. Я продолжала противиться ровно до последнего дня! До последнего часа. Даже во время церемонии! Ни на кого не смотрела, рыдала и билась в истерике. Меня так оттуда и увезли. И еще неделю не трогали, надеясь, что я привыкну к жизни в новом статусе. Артур ко мне не приближался даже. Я и не подпускала никого, кроме личной горничной.

— И что же?.. Что же случилось дальше? — зачарованно спросила Ксана. — Ведь потом все как-то поменялось?

— Не сразу, — вздохнула Элеонора и глубоко затянулась. — Через месяц Артур плюнул на всю осторожность, самолично запихнул меня в карету и отвез…

— К вашим родителям?

— Да нет, на побережье, в маленький уютный домик. И оставил меня там со служанкой на несколько месяцев, — неожиданно улыбнулась женщина. — Я перестала горевать о своей жизни уже в тот момент, когда, ругаясь последними словами, муж тащил меня на руках через весь дом и двор. Так что, может, мне и нужна была такая вот нецензурная встряска? По прошествии времени Артур приехал и увидел вполне разумную женщину, способную слушать. Мы договорились жить вместе, под одной крышей. Настоящей семьей мы смогли стать только через несколько лет. Вот такая история. Это сейчас мы любим и беззаветно преданы друг другу, но вначале не было ничего подобного! Так что вам, милочка, очень повезло, что вы сами можете выбрать себе спутника жизни! Сколько я знаю семей, которые образовались именно после ритуала! Более крепких и основательных и быть не может!

Вдруг стул, на котором сидела Ксана, чуть отъехал в сторону. Девушка даже не успела возмутиться, как тот, кто ее толкнул, уже довольно

далеко отошел. Оглянувшись, девушка легко его узнала, но все равно спросила:

— Кто это?

— Это? — Элеонора глянула в сторону молодого человека и как-то неодобрительно фыркнула. — Это Татем Кассиоль.

— Татем? Я думала, его зовут Серж, — негромко прошептала девушка.

— Серж — его младший брат. Хоть и странный мальчик, но куда лучше Татема, — заметила Элеонора, переложив трубку из одного уголка рта в другой. — Собственный отец практически выгнал старшего сына из дому, назвав Сержа официально своим преемником.

Молодой человек в темно-синем облачении нервозно отдал слуге какое-то приказание, разбрызгивая вокруг себя вино из тонконогого бокала. Через секунду, как из ниоткуда, к Татему Кассиолю подошел человек, очень похожий на него. Ксана тут же поняла свою ошибку, хотя стоило признать, что Татема и Сержа вполне можно было спутать, до того они оказались похожи.

— Да и вся история с их семейством… — вдруг сказала Элеонора.

— Какая история?

Элика нервно прислушалась к шуму в соседнем зале и, только удостоверившись, что это о чем-то спорят слуги, расслабленно откинулась на кушетке. В последние дни женщина все чаще оглядывалась и прислушивалась к любому звуку, опасаясь, что произойдет что-то плохое. Десять лет постоянных переживаний расшатали ее нервы, россыпью морщин отпечатавшись на лице, а многочисленные роды до неузнаваемости изменили фигуру. Элика прекрасно помнила, какой она была раньше. Даже эта жадная девчонка Милена не сравнилась бы с ней по красоте. Вот только судьба распорядилась внешностью дочери семейства Оселиров еще хуже, чем будущим.

Тогда она не предполагала, что ее мужем станет сын императора. А если и задумывалась об этом, то своим женихом видела исключительно Кристиана. А потом она упала, как в пропасть, в брак с Кельмом. Элика возненавидела мужа сразу, даже просто уважать супруга она так и не научилась. На людях, перед обществом, они неизменно появлялись рука об руку, но это были те немногие минуты, что они проводили вместе. В остальное время Кельм держался от жены как можно дальше, пусть и деля с ней смежные комнаты, когда ночевал в замке. Ночные визиты принца почти сразу свелись к редким и коротким, раз в месяц, посещениям. Женщину это вполне устраивало. Она бы и вовсе отказалась от внимания мужа уже после третьих родов, но долг обязывал Кельма произвести на свет наследника.

Элика осторожно погладила живот. Он еще не округлился, хотя срок был довольно большой. Этого малыша женщина ждала с особым нетерпением, почти с трепетом. И защищать была готова, как ни одну из своих дочерей. Здесь и сейчас не имело значения, кто появится на свет — малыш будет самым любимым. Ребенок от любимого человека всегда будет главнее вынужденных детей.

Элика счастливо улыбнулась, довольно мурлыча.

Даже если ребенок будет единственным, что даст ей эта нежданная любовь, она примет этот дар с радостью, не жалея ни о чем. И сохранит в тайне отцовство. Кельм ничего не заметит — он вообще не замечает того, что его мало волнует, а дети всегда волновали ее мужа исключительно как способ влиять на императора. Если малыш окажется копией отца, второй принц ничего не заметит. А скажи женщина правду, Кельм высмеет ее.

Как-то он сказал ей, что она не нужна никому, кроме него (да и ему самому-то не очень нужна), что ни один мужчина не глянет в сторону Элики, тем более с вожделением. Сказал — и ошибся. Такой человек нашелся! И женщина как-то незаметно для себя самой влюбилась, позабыв обо всем: о муже, о детях, о том, что раньше считала себя ужасно толстой и страшной. Все это было не важно, ведь в глазах одного-единственного дорогого человека она чувствовала себя красивой, желанной, любимой. Тепло, окутавшее ее с этим давно забытым чувством, словно воскресило ее к жизни. Элика расцвела, повеселела, почувствовала себя юной и прекрасной.