Свадебное пари
Шрифт:
— Добрый вечер, милорд!
Виконт, не соизволив ответить, проследовал в хорошо освещенный вестибюль, где еще один лакей поспешил предложить свою помощь, взяв у его светлости треуголку и отороченные серебряным кружевом перчатки.
— Лорд Бредли, какая честь!
Навстречу поспешно шел генерал Хейуорд, предупрежденный слугой.
— Я уж и не смел надеяться, что мы будем иметь честь развлекать вас в нашем новом доме.
Он низко поклонился.
— Будете играть в салоне, милорд, или предпочитаете закрытую комнату? Там несколько джентльменов играют в кости.
— Фаро, — коротко
— Серена, милорд… По-моему, она играет в хесед в верхнем салоне, но будет счастлива видеть вас.
Генерал проводил клиента наверх.
Серена проиграла опытному игроку, и сейчас была занята не слишком серьезной игрой в хесед с молодыми игроками, когда появились виконт и генерал. Она засмеялась над какой-то остроумной шуткой, бросила кости, но, случайно подняв глаза, оцепенела. Смех застыл на губах. Отчим повелительно позвал ее. Она извинилась и поднялась из-за стола.
— Милорд! — воскликнула она приседая. Голос потерял всякое выражение. Как и лицо.
Виконт поднял монокль и стал ее рассматривать:
— Вы ничуть не изменились после всех путешествий, дорогая. Все такая же красавица. Кто на этот раз попал в ваш капкан?
— Не знаю, о чем вы, милорд, — спокойно ответила она.
Он презрительно усмехнулся.
— Вижу-вижу, уж такая скромница…
Повернувшись к генералу, он добавил:
— Не могу осуждать вас за то, что продолжаете держать ее на рынке. Полезно для бизнеса, полагаю.
Генерал бросил предостерегающий взгляд на падчерицу, прежде чем ответить улыбкой на шутку виконта.
— Во что будете играть, сэр?
— О, эта милая молодая штучка сыграет со мной в пикет, — ответил виконт, вынимая из кармана японскую лакированную табакерку с перламутровыми инкрустациями. — Вашу ручку, дорогая, если будете так добры.
Серена протянула руку и сцепила зубы, скрывая брезгливость, когда он уронил щепотку табака на внутреннюю сторону ее запястья, нагнул голову и втянул ноздрями душистый порошок, прежде чем отпустить ее.
— Ведите меня к столу, дорогая. Я готов предложить забавную ставку: сто золотых гиней против поцелуя и одного темного локона. Достаточно справедливо, надеюсь.
— О весьма, и действительно забавно, — поспешил согласиться генерал, глаза которого жадно блеснули. — Серена будет счастлива угодить вам, милорд. Уверен, что она очень польщена. Не так ли?
Серена ответила взглядом, полным невыразимого презрения. Конечно, генерал его проигнорирует, но ей стало легче. Она подошла к маленькому игорному столу в нише боковой стены салона, уселась и стала тасовать карты. Лорд Бредли прекрасно играл в пикет, это Серена знала давно, но за последние два года она тоже отточила мастерство и быстро поняла, что его светлость давно не практиковался. Она же играла в холодном расчетливом молчании, обдумывала каждый ход, старалась не делать ошибок и сравнительно легко выиграла первые две партии.
— Две партии из трех дают мне право выигрыша, сэр, — объявила она, кладя карты на стол.
Виконт ответил не сразу. Вынул из кармана столбик золотых гиней, бросил на стол и покачал головой.
— Вы многому научились с тех пор, как мы в последний
Он неожиданно схватил ее за руку, и она подивилась удивительной силе его пальцев.
— Один поцелуй.
Серена едва скрывала отвращение. Два года назад лорд Бредли сделал ей неприличное предложение, которое она решительно отвергла. Генерал пришел в бешенство, когда она отвергла покровительство виконта, но прежде чем смог предпринять какие-то меры, чтобы убедить Серену, виконт по какой-то причине взял свое предложение назад. Теперь, глядя в морщинистое лицо, на котором одни глаза еще напоминали о том красивом энергичном человеке, которым он был когда-то, у нее сжалось сердце. Неужели он повторит свое предложение?
— Никаких поцелуев, милорд, — твердо ответила она, вырывая руку. — Но если подождете, я дам вам локон.
Она быстро отошла от стола как раз в тот момент, когда генерал, наблюдавший за ними от столов, где играли в фаро, шагнул вперед.
Сколько еще ей придется это терпеть?
Серена смертельно устала. У нее почти не осталось сил, словно ставкой в игре была ее жизнь, а не унизительный поцелуй. Все дни проходили примерно как этот, и она не могла ни на секунду расслабиться. Неизвестно, что выкинет отчим в следующий раз.
Оказавшись в убежище своей спальни, она немного отдохнула. И долго изучала свое отражение в зеркале. Лицо еще сохраняло напряженное выражение: в углах губ и глаз виднелись тонкие линии, под глазами лежали голубые тени. Пока все это было еще не слишком заметно, но если так будет продолжаться дальше, ее лицо скоро избороздят глубокие морщины.
Она взяла маленькие золотые ножницы и отрезала локон за ухом. Так потеря не будет заметна. Два года назад она бы не стала раздумывать над косметическими ухищрениями, ее свежесть и красота в этом не нуждались, но времена меняются.
Она мрачно улыбнулась. А когда вернулась в салон, настало время второго ужина.
— Я сам провожу вас вниз, леди Серена, — объявил виконт, сунув локон во внутренний карман парчового жилета и предлагая ей руку.
Нахмурившись, Серена положила ладонь на его рукав и повела процессию в столовую.
Последнее время у виконта почти не было аппетита, несмотря на роскошные крабовые паштеты, суфле из омара, запеченные в раковине устрицы и другие блюда, доказывающие гостеприимство генерала. Диета Бредли по необходимости была пресной и безвкусной, и он от всей души ее презирал. Глядя на вкусные блюда, которые ему было запрещено есть, он еще больше раздражался. Отверг шампанское, выпил два бокала кларета и холодно уставился на сидевшую рядом Серену, занятую живой беседой с молодыми людьми, разделявшими с ними столик.
Наконец он резко отодвинул маленький позолоченный стульчик.
— Довольно. Велите подать мой экипаж, — приказал он и, схватив трость, поднялся.
Испуганная Серена вскочила.
— Что-то случилось, милорд? — спросил подбежавший Хейуорд. — Помочь вам?
— Нет. Велите подать экипаж. Для меня здесь больше нет ничего интересного.
Он замахнулся тростью на собравшихся, прежде чем окинуть яростным взглядом Серену, будто именно она была причиной всех его бед, и поковылял к двери.