Свадебное путешествие Лелика
Шрифт:
— Что ты называешь шедеврами? — раскипятился Лелик. — Свои околополитические статьи? Все эти «горнила власти» в «коридорах власти», сопровождаемые шедевральным «политическим заказом»?
— Да, — кротко, но убежденно ответил Макс. — Именно это. Еженедельные шедевры — по-другому и не назвать. Понятно, что ты не въезжаешь. Вам, поэтам-надомникам, неведом суровый журналистский труд. Вы же своими виршами денег не зарабатываете, да и кто вам за них заплатит… Хотел бы я так жить: пришел домой с работы,
Тут Макс схватил бутылку, налил себе еще рюмку и залпом ее выпил, причем в полном одиночестве.
— Так вот, — продолжил он окрепшим голосом. — И это ты называешь творчеством?!! Десяток листочков с какими-то сопливыми виршами?!! А ты попробуй поработать журналистом, который этим деньги зарабатывает!
— Этим зарабатывают проститутки, — поправил Лелик.
— И даже не этим, а этой, — уточнил Славик.
— Журналисты этим тоже зарабатывают, — вставила свои две копейки Светка, — причем постоянно.
— Я имею в виду, — не дал себя сбить с толку Макс, — статьи! Мы зарабатываем на жизнь статьями. Причем заметь, Лелик, это тебе не под настроение после коньячка десяток строчек вскипятить на бумаге.
— «Вскипятить на бумаге» — классная фраза, — восхитилась Светка. Лелик ревниво посмотрел на подругу.
— У нас каждая статья — как искупление, как трубный зов! — разбушевался Макс.
— Во-во, — небрежно заметил Лелик. — Как в том анекдоте: меня долбит, а я кошу…
— В каком смысле? — неприятным голосом осведомился Макс.
— В прямом, — объяснил Лелик. — Какое это творчество? Чистое ремесленничество, причем низкопробное. Ты же сам в этом и признался. Нужно статью накорябать, чтобы денег срубить, — вот и пишешь всякую фигню на темы, которые у тебя вызывают омерзение. В подобном занятии творчества — ровно столько же, сколько у ассенизатора, который ежедневно выкачивает сам знаешь что сам знаешь откуда. То есть пафоса-то созидательного труда — сколько угодно, тут я не спорю. Но творчество… Макс, не тебе говорить о творчестве. Не вашему брату, журналисту.
— В моем лице, — торжественно сказал Макс, — ты сейчас оскорбил целую профессию.
— Да, — скромно ответил Лелик, — именно такую великую цель я перед собой и ставил.
— Профессию, — повысил голос Макс, — которая жертвует собой во имя мира во всем мире!
— О, — обрадовался Лелик, — еще один характерный пример! Сразу заговорил сплошными жуткими штампами. Лично я вообще считаю, что всех этих журналюг надо убивать на месте, — раздухарился Лелик. — Стервятники они!
— Ах так? — задохнулся от возмущения Макс.
— Не обязательно так, — любезно ответил Лелик. —
— На потеху римской черни, — величественно прокомментировал Макс.
— О, я знал, что ты это скажешь, — обрадовался Лелик. — Очередной пошлейший штамп. Кстати, берущий свое начало еще из древних веков.
— Убивать надо всяких поэтишек, — сказал Макс.
— Плохой ответ, — сказал Лелик. — Садись, два. Ты у меня спер эту идею. Вы, журналисты, своих идей вообще не имеете. Вечно все прете у нас, поэтов.
— Ребят, ребят, — попыталась вмешаться Светка. — Может, еще шнапсику?
— Не обращай внимания, — посоветовал ей Славик. — Они вечно препираются по этому поводу. Все равно не подерутся.
— Нет, я так этого не оставлю, — холодно сказал Макс. — Требую сатисфакции.
— I can’t get no satisfaction! — завыл вдруг Лелик на всю площадь.
— Не в этом смысле, — объяснил Макс. — Литературная дуэль. Пусть Светка даст задание, мы его выполним, а потом она скажет, кто из нас талантливее.
— Договорились, — быстро сказала Светка. — Даю задание: быстро выпить шнапса и запить его пивом. Макс, разливай!
Макс попытался было объяснить, что он совсем не это имел в виду, но Светка не слушала никаких возражений, поэтому Макс разлил остатки из бутылки по рюмкам, все чокнулись и выпили…
— Все, — сказала Светка, тяжело поставив стакан с пивом на стол. — Хорошенького понемножку. Германию поругали, об искусстве поговорили, бутылку шнапса приговорили. Вечер, как я считаю, удался. Пора уже и честь знать.
— Светик, подожди, — взмолился Лелик. — Мы же только начали.
— Лех, — призналась Светка. — Не скрою, мне очень интересно слушать ваши пикировки, но уже, честное слово, пора домой. Ты просто Вадика не знаешь. Фашист, чистый фашист! Если я вернусь домой позже одиннадцати, он мне такие застенки гестапо устроит, что и дюжина Штирлицев не поможет. Кроме того, я вся пьяная к черту. Напоили девушку, гады, — и Светка безнадежно махнула рукой.
— А я-то надеялся, — печально сказал Лелик, — что мы поболтаем…
Светка с интересом посмотрела на него.
— Слушай, — спросила она, — а мы тут, по-твоему, чем последние три часа занимаемся? На волынке играем?
— Ну, я имел в виду… — начал было Лелик, но потом замолчал, потому что забыл, что именно он имел в виду.
— Все, парни, ползем по хатам, — сказала Светка, тяжело вставая из-за стола и делая знак официантам, чтобы те принесли счет.
— Да, нам пора, — согласился Макс, после чего допил свое пиво, чтобы добро не пропадало, и тоже вскочил из-за стола.