Свадебный переполох, или Уроки взаимного приручения
Шрифт:
Утром, когда Ева выползла из своей спальни, разбитая и подавленная – ночью она глаз сомкнуть не смогла: то боялась маминых угроз, то думала о Шоне Пристли, – то увидела отца, спокойно поедавшего тирамису прямо из контейнера и запивавшего большой порцией кофе. Подозрительно. Кофеин ему категорически запрещен, а если бы мама увидела, как он ест десерт, то убила бы без суда и следствия. Никакой эстетики! Никакой элегантности!
– Пап, а где мама? – обеспокоенно спросила Ева.
– Доброе утро, дочь, – улыбнулся он. – Умчалась куда-то полчаса назад, поэтому бери ложку
Господи, неужели она умчалась в полицию! Или домой к Шону!
– Папа, прости, мне нужно бежать.
Ева пулей бросилась в спальню, натянула джинсы, майку и кеды, на ходу завязала высокий хвост и опрометью полетела вниз.
– Пап, можно я возьму твою машину?
– Ева, мама не велела.
– Прошу, это вопрос жизни и смерти! – взмолилась она.
– Чьей смерти?
– Моей, папочка, моей!
– Тогда бери. – Он достал из кармана ключи и бросил ей.
До Гаррисон-Стрит она добралась меньше, чем за десять минут. Если отцу пришлют штраф за нарушение скорости – ей конец, но выбора не было. Где жил дед Шона, Ева знала прекрасно – никаких навигаторов не нужно, а то, что она не ошиблась с местом подтвердилось, когда возле двора огромного особняка Пристли обнаружился мамин маленький «Ниссан Жук». Ева не знала, что хуже: полиция или этот дом. Наверное, все-таки полицейский участок.
Она замерла возле кнопки домофона, не решаясь позвонить. Возможно ли еще остановить катастрофу?
А катастрофа как раз сейчас, презрительно скривив губы, ткнула пальцем в Шона, обвиняя в совращении своей маленькой девочки.
– Да как ты посмел! Как у тебя мысли вообще такие могли возникнуть!
– Все было по согласию, – холодно бросил Шон, сложив руки на груди.
– Ева – еще ребенок.
Шон плотнее сжал челюсть – ничего себе ребенок!
– Или ты будешь отрицать, что она не знала мужчин?
Шон покачал головой и отвернулся. Попал он. Капитально попал. Знал же, что от этой Евы могут быть одни неприятности, но чтобы такое…
– Шон, это правда? – спросил Доминик Пристли, дед, которого он любил и уважал, а тут такой подарочек.
– Правда.
– Я засажу тебя! – продолжала угрожать Джемма Кьяри.
– Успокойтесь, миссис Кьяри, – миролюбиво начал Доминик Пристли. – Мы все решим. Виновных накажем. Шон, уйди. Взрослые будут разговаривать.
Шон зло хмыкнул, но подчинился. Ему двадцать три – давно не ребенок, хотя вчерашний поступок достойным мужчины тоже не назовешь. Зеленые тяжелые портьеры, скрывавшие выход, задержали его, а когда приглушенные голоса отчетливо донеслись, Шон замер.
– Миссис Кьяри, я понимаю вашу злость. Дети вырастают и порой огорчают нас. Я верю, что мой внук не насильник. Также я уверен, что ваша дочь приличная девушка. Давайте не будем им обоим портить будущее нехорошими слухами. Шону предстоит занять в будущем высокий пост в нашем семейном бизнесе. Вашей девочке еще учиться, строить карьеру. У них обоих большое будущее впереди.
Мать Евы что-то ответила, но Шон не разобрал, а вот дед мед в уши лил отменно. Семьдесят лет, а талант обхаживать и убалтывать стал даже
– Вы знаете, что моя корпорация построена на инвестициях? Я всю жизнь вкладывал деньги в молодые перспективные компании, в умных людей и рискованные проекты. Уверен, ваша Ева – достойна лучшего будущего. Позвольте, я проинвестирую в него, миссис Кьяри.
– Да как вы смеете! – возмутилась было Джемма.
– Миссис Кьяри, я ни в коем случае не хотел вас обидеть, – заверил дед самым ангельским голосом. – Я просто хочу, чтобы вы приняли в дар, скажем, десять тысяч долларов. Мы все забываем о случившемся и живем мирно и счастливо.
Так вот как дед собрался решить проблему! Хотя, вероятно, на это и был расчет. Девка легла под внука богатого человека, чтобы поиметь с него денег. Вот откуда такая назойливость. Бегала Ева не за ним, а за деньгами его семьи! Вот сука!
– У меня одно условие, – услышал Шон деловой голос матери Евы.
– Какое же?
– Ваш внук и близко больше не подойдет к моей девочке. Пусть только посмеет ее снова обидеть.
– Обещаю, миссис Кьяри. Шон сегодня же вернется в Нью-Йорк.
Шон, услышав это, тихо вышел. Значит, нужно собираться. Дед шутить не любит. Шон вышел на крыльцо, закурил: уже сегодня об этом узнает отец и с ним тоже нужно будет объясняться. М-да, съездил к деду на месяцок в сонный захолустный Принстон.
Затянувшись, посмотрел в сторону подъездной аллеи и заметил мельтешащую стройную фигуру. Ах, мамаша, значит, не одна явилась! Расчетливая шлюшка тоже здесь!
– Шон! – бросилась к нему Ева, надеясь объясниться и спросить, что происходит: где ее мама и вообще…
– Команда поддержки осталась за бортом? – холодно заметил он. – А как же: пустить слезу, всхлипывать и надрывно рассказывать, как я тебя насиловал?
– Что? – растерялась Ева, испуганно отшатнувшись: столько презрения и ненависти было в серых глазах Шона.
– Ты свою девственность для меня берегла? – Он не выдержал и схватил ее за руку, привлекая к себе, рыча в бледное лицо. – Или для любого, кто готов за нее заплатить?
– О чем ты?
Он коротко зло рассмеялся. Ну прямо святая простота! Невинная овечка! Сейчас Ева бесила еще больше. Один ее вид чего стоил! Без косметики, в простой майке и джинсах – она действительно выглядела, как школьница. Пухлые губы искусаны, в покрасневших глазах страх и слезы, руки дрожат и такое искреннее возмущение в голосе – Оскар за лучшую женскую роль определенно заслужила Ева Кьяри!
– Ты – дешевка. – Шон оттолкнул ее от себя. – Пошла вон отсюда.
Ева ошарашенно хлопала глазами: ничего, абсолютно ничегошеньки не понимая!
– Ева! – Мать как раз вышла и, бросив презрительный взгляд на Шона, взяла ее за руку.
– Что ты здесь делаешь? – строго спросила, усадив в машину.
– Это ты что здесь делаешь? – воскликнула Ева, немного придя в себя от грубости Шона. – Про какие деньги он говорил?
Джемма тяжело вздохнула.
– Ничего уже не поправить. Идти в полицию – портить тебе жизнь, а деньги пригодятся на твое образование.