Свадебный переполох в Великом Краале Кумбу
Шрифт:
– Назови свое имя, чужеземец!
– Лом, Светлейший.
– Отвечай мне правду Лом, отвечай, Лом, мне быстро, Лом, отвечай мне кратко! – речитативом произнес правитель Кумбу, сопровождая слова замысловатыми пассами руками.
– Да, Светлейший!
– Мои подданные сообщили, что сегодня ты дрался возле ворот Великого Крааля.
– Это так, Светлейший!
– Они сказали, что ты выбил все дерьмо из того вонючего чернолюда.
– Не уверен, что все, Светлейший!
– Ты знаешь, кто это?
– Нет, Светлейший.
– Это Шимпи – один из лучших, а может и самый лучший кулачный боец на пять дней пути отсюда. Говорят, в десять лет он уже отбивал одним ударом рог быку. Говорят, однажды он провел сто схваток за день и во всех победил. Говорят, он может одолеть двадцать противников одновременно. Говорят, на ярмарке в Пунсу он перед сотней человек разбил голой рукой камень, еле-еле поднятый сильным мужчиной. Что ты скажешь об этом?
– Я скажу, Светлейший, что говорить такое даже проще, чем пускать ветры после Праздника Урожая бобов.
– Какое колдовство ты использовал против него?
– Никакое, Светлейший!
– Не врешь ли ты мне?!
– Я говорю правду, Светлейший! Зароки арьяна не позволяют мне лгать.
– Как же ты тогда победил его, а еще и остался невредим?
– Я владею боевым искусством, которому обучаются все арьяны перед Свадебным Походом.
– Клянусь когтями Нгунгу, ты говоришь убедительно! – после непродолжительного раздумья воскликнул Мбанга. – До того, как обязанность стеречь благополучие народа, – он положил ладони на огромное пузо, – сделала мое тело слишком представительным для битв, я сам был великим чемпионом среди дворцовых юношей и редко кто выдерживал против меня три схода! А боевое искусство арьянов воистину несравненно. Думаю, ты обратил внимание, что во мне течет кровь высшей расы, – царь горделиво повел плечами, раздвинув складки жира. – Я веду свой род от великого арьянского предка, у которого было четыре руки и целых три мбонго, каждый из которых был так же велик, бел и тверд, как бивень вожака стада слонов!
Моя кожа, – он продемонстрировал угольно-черную руку, – как видно, намного светлее, чем у всех этих ублюдков, – напыщенно произнес он, обводя презрительным взглядом стоявших подле вельмож и слуг, – чьи матери соединялись в лесах с обезьянами.
При рождении глаза мои имели небесно-голубой цвет и должны были видеть только самые прекрасные и чистые вещи, и лишь потому, что мне так долго пришлось смотреть на мрак в подлых душонках окружающих и тьму невежества в их головах, они стали, как у всех.
Мой благородный нос
– Конечно же нет, Светлейший! Те молодые воины, чьи тела наделены силой слона, нет сотни слонов, а сердца отважны как у Свирепого льва Нгунгу, часто демонстрируют презрение к врагам, круша их кулаки носами. Отчего последние немного раздаются вширь, но их, конечно, никогда не спутаешь с приплюснутыми обезьяньими пятаками! – ответил арьян, с усилием сохраняя невозмутимое выражение лица, и Мбанга расплылся в довольной улыбке.
– Я смотрю, ты не только силен, но и умен, и быстро учишься учтивости. Верная примета великого человека. Но вернемся к делу. Скажи, это правда, что Шимпи схватил тебя за пояс и трижды прокричал «хангани», и это слышали другие люди?
– Да, Светлейший. Он что-то такое кричал, пока я не заставил его, добрым пинком, умолкнуть.
– Знаешь ли ты, что это означает?
– Нет, Светлейший.
– По закону Кумбу тот, кто находится в опасности, может взяться за пояс человека и, если, не разжав руки, он трижды выкрикнет «хангани» в присутствии других людей, то станет его рабом. Но при этом хозяин будет обязан защищать его жизнь от любых угроз, даже ценой собственной. Иначе он должен быть убит.
– Я не собирался убивать, зарок арьяна не дозволяет добивать поверженного, даже если это чернолюд. Ему ничего не угрожало.
– Шимпи опасался не тебя. Эосимус, объясни Лому, – обратился царь к одному из приближенных – сухонькому старичку в богато расшитой зубами, перьями, раковинами и цветными бусинами одежде. Тот эффектно откашлялся, копя красноречие, и принялся рассказывать об установлениях царства Кумбу.
Согласно давним обычаям, как только старшая дочь царя достигала возраста пробуждения внутренних демонов и начинала ежемесячно приносить свою кровь в жертву Богине Луны, любой мужчина мог бросить царю вызов на поединок за право на брак с ней и трон. Разумеется, со временем властители Кумбу, заботясь о процветании страны, пришли к выводу о том, что не следует ставить на кон благоденствие народа, рискуя жизнью правителя в череде схваток с проходимцами. Поэтому вместо себя царь выставлял поединщика. Как правило, бойца, проводившего жизнь в непрестанных тренировках и совершенствовании своего мастерства, который мог в мгновения ока освободить любого простолюдина от вздорных притязаний на трон.
Конец ознакомительного фрагмента.