Свадебный переполох
Шрифт:
— Разумеется, нет! Это даже не приходило мне в голову. Но разумеется… — Она умолкла в нерешительности, и это вселяло оптимизм. — Разумеется, в этом не будет необходимости. Бернард не станет… Он не воспользуется этим своим доходом, чтобы тратить его… тратить его на других женщин.
Почувствовав, что берет верх, Кристиан одарил девушку взглядом, исполненным жалости.
— Вы и впрямь в этом уверены, не так ли?
— Да! — Она снова нахмурилась. — Да, уверена!
Кристиан пожал плечами, решив разыграть свою партию так, будто в этой игре у него не было ставок.
— Рамсфорд ваш жених,
Девушка вскинула подбородок — похоже, этот жест был их семейным жестом.
— Я не верю вам, — заявила она. — Содержать любовницу на деньги жены считается приемлемым? Нет, это невозможно. Это непорядочно. Да это просто… Просто несправедливо! Вы лжете!
К сожалению, он не лгал. Вероятно, преувеличил, но лишь чуть-чуть.
— Говорите, несправедливо? Милая, если вы думаете, что в английских браках есть хоть что-нибудь справедливое, вам лучше бежать прямо сейчас, пока у вас еще есть шанс.
— Почему? — Ее брови приподнялись. — Потому что вы тот, кто никогда не лжет девушкам?
Как ни странно, эти слова его задели, хотя он много лет преуспевал во лжи. Однако он не собирался терять лицо.
— Я никогда не лгу, говоря на эту тему, Аннабел. Я знаю, что часто говорю глупости, но не сейчас. Если вы вступите в брак, полагая, что в вашем случае все будет по-другому — лучше и честнее, чем для других американок, приехавших до вас, — то вы испытаете огромное разочарование. Потому что самое большое несчастье, с которым только может столкнуться человек, — это неоправданные ожидания.
Девушка с усилием вздохнула.
— Нет, Бернард не станет тратить мои деньги на любовниц, — сказала она так, будто пыталась убедить себя в этом. — Он никогда не поступит со мной подобным образом.
Но Кристиан услышал сомнение в ее голосе и постарался сыграть на этом.
— Но если это так, — пробормотал он, — то тогда граф должен очень вас любить.
Девушка вздрогнула и отвернулась, чтобы скрыть свою реакцию. Но ей это не удалось.
— А он вас не любит, не так ли?
Не глядя на герцога, Аннабел направилась к выходу. Но, увидев тяжелый ящик, подпирающий дверь, остановилась.
— Я Бернарду очень нравлюсь, — сказала она, повернувшись к собеседнику.
— Нравитесь? — Он рассмеялся. — Что ж, разумеется, это заставит его относиться к вам с уважением.
Лицо ее исказилось, словно от боли. Но она не собиралась признавать свое поражение.
— Я не нуждаюсь в ваших насмешках, милорд.
— Я знаю, что вы ему нравитесь. — Кристиан постарался смягчить предыдущие свои слова. — Но это не остановит его от траты ваших денег по собственному усмотрению. Он сможет платить за своих любовниц и бастардов. Он сможет пить, играть и путешествовать без вас. Именно так он будет поступать.
— Почему вы так уверены?
— Мужчины есть мужчины. —
Она посмотрела на него так, словно это он выдумал все эти правила.
— Не все мужчины обращаются со своими женами с таким неуважением, как вы описываете.
— Мне очень не хочется лишать вас иллюзий касательно мужского пола, но по большей части мы делаем то, что хотим. Если только это не влечет неприятных для нас последствий.
— И вы тоже так делали?
Сбитый с толку неожиданным вопросом, герцог заморгал.
— Прошу прощения, вы о чем?..
— Ведь вы тоже были женаты на американской наследнице. Вы тратили ее деньги на других женщин?
И тут же перед глазами герцога возник образ — ангельское личико в форме сердца, золотистые волосы и голубые глаза, смотревшие на него с обожанием, которого он не заслуживал.
Кристиан тяжко вздохнул.
— Нет. — Он был благодарен судьбе за то, что хоть что-то в его браке не зиждилось на лжи. — Я тратил много на другое, но никогда на женщин. В это нелегко поверить, я знаю, — добавил он со смешком, усилием воли отогнав образ Эви. — Я ведь такой негодяй… Но моя жена умерла всего три года спустя после нашей свадьбы, и у меня было мало шансов продемонстрировать свою неверность. Однако со временем, возможно, я бы сделал это. Впрочем, я делал все остальное… Почему бы и нет? Я ведь джентльмен, принадлежу к аристократии, и в моем распоряжении оказался огромный доход. К тому же я никогда не отличался высокими моральными принципами, поэтому не сопротивлялся соблазнам. Да что могло остановить меня? Любовь? Но мы с женой не любили друг друга. По крайней мере… — Он умолк, а потом выпалил на одном дыхании: — По крайней мере я ее не любил.
— Понятно, — кивнула девушка. Ее враждебность исчезла, и теперь она внимательно смотрела на него.
И под ее пристальным взглядом Кристиану вдруг показалось, что она читает его мысли и видит истинное положение вещей — понимает, что он винит себя в смерти Эви.
— Боже правый… — пробормотал герцог, пытаясь нарушить внезапно воцарившуюся тишину. — Как нам удалось так далеко уйти от темы нашей беседы? Мы обсуждали ваш будущий статус, а не провал моего брака. А теперь…
— Так это было провалом?
В вопросе прозвучало сомнение — казалось, она не верила ему.
Эта девушка совершенно не походила на Эви. Она обладала сильной волей и упрямством, и в ней не было ни малейшего романтизма, так характерного для мягкосердечной Эви. Но все же обе женщины стремились к одному и тому же губительному концу. И обе были уязвимы.
Да-да, уязвимость сквозила в каждой черточке лица этой девушки. И в ее огромных карамельно-карих глазах, и в пухлых губах, и в крошечной морщинке между бровями. И если не обращать внимания на головокружительную красоту Аннабел Уитон, то можно было читать ее лицо как книгу. Она слишком заботилась о том, что подумают о ней люди. Слишком верила, что сможет сделать свою жизнь именно такой, какой захочет. Верила, что большинство людей — хорошие, поэтому будут поступать достойно. И самое важное: в глубине души она была уверена, что сможет изменить даже негодяя. Девушки, похожие на нее, были просто мечтой охотников за богатством.