Свастика в небе. Борьба и поражение германских военно-воздушных сил. 1939—1945 гг.

Бартц Карл

Налеты на Лондон начались 7 сентября. Прежде никакой большой город не подвергался систематическим бомбардировкам, потому и нападавшие и оборонявшиеся сталкивались с новыми проблемами. Кроме нескольких «Кондоров» (FW-200) Германия не имела никаких стратегических четырехмоторных бомбардировщиков, а грузоподъемность ее двухмоторных бомбардировщиков была ограниченна. Использовались 50-, 250-, 500 – и 1000-килограммовые бомбы. Позднее сбрасывались намного более мощные бомбы массой от 1800 до 2500 килограммов. Бомбовые прицелы в тот начальный период были не очень точными, естественно, и достигаемые результаты были таковы же. Пилоты и бомбардиры, прошедшие обучение перед войной, добивались 2 процентов прямых попаданий с высоты приблизительно 4 тысяч метров и от 12 до 25 процентов – со значительно более малых высот, в цели протяженностью не менее 45 метров. Ju-88 могли обеспечить 10 процентов прямых попаданий,

и то если им не мешал вражеский огонь. Ковровые бомбардировки были тактикой будущего, и в те дни бомбы обычно сбрасывались с самолетов, летевших колонной, сериями или залпом.

В ходе трех первых ночных налетов зенитки практически не мешали бомбардировщикам. Внизу соблюдалась светомаскировка, но уличное движение продолжалось как обычно, рестораны, театры и кинозалы оставались открытыми. Первые массированные налеты концентрировались на районах доков, и скоро казалось, что берега Темзы утопают в огне. В других частях города население собиралось на крышах и на возвышенностях, чтобы наблюдать за пожарами.

Но вскоре налеты распространились на другие части города, наступала очередь одного района за другим. На следующее утро жители разбирали обломки и те, кто должен был работать, шли к станциям метро и остановкам автобусов, чтобы занять свое место в очереди. Через некоторое время люди стали выглядеть бледными и уставшими, но они не унывали. Жизнь шла своим чередом. В течение ночи служба уборки развалин, [115] спасательные службы и вспомогательная пожарная служба интенсивно работали, и на следующий день остальная часть населения шла в магазины, конторы и на предприятия. Первым большим уроком налетов стало то, что гражданское население не впадало в панику. Люди защищали сами себя лучше, чем в любом из предлагаемых укрытий. Фактически очень много людей, как обычно, спали в своих кроватях. И на следующий день все они шли на работу.

115

Служба уборки развалин была сформирована в Англии специально для расчистки крупных городов, и прежде всего Лондона, после массированных бомбежек.

Все это было очень вдохновляюще. «Лондон все выдержит!» Но в отличие от всеобщей решимости и оптимизма власти были обеспокоены. Подобно любому живому существу, большой город имел жизненно важные нервные центры, и если бы они оказались разрушены, то даже жизнерадостность и невозмутимость кокни [116] была бы поколеблена. Предположим, из строя были бы выведены канализация и водоснабжение, – это означало угрозу эпидемии. И, помимо подобных бед, накапливавшиеся разрушения в конце концов превратили бы Лондон в груды руин. Были ночи, которые делали бездомными 20 тысяч мужчин, женщин и детей. С разрушениями такого масштаба прежде не сталкивались еще ни одни государственные власти. Неудивительно, что, несмотря на весь демонстрируемый оптимизм, власти испытывали тревогу.

116

Кокни – прозвище жителей Лондона, представителей рабочих слоев населения района Ист-Энд.

Трудности не были односторонними; нападавшие также имели свои проблемы. Например, ночная навигация все еще была на ранней стадии развития, – первый большой налет на Ливерпуль очень ясно это продемонстрировал. Шперрле собрал для этого налета все свои бомбардировщики – в общей сложности 400 самолетов. И когда они повернули назад, сбросив свои бомбы, под ними было море огня – но не в Ливерпуле. Они бомбили ложные сооружения, построенные специально для них южнее города. [117]

117

Речь идет о налете на Ливерпуль и Беркенхед в ночь на 30 августа 1940 г. Через пять минут после того, как первые бомбардировщики сбросили бомбы, экипажи последующих самолетов заметили на земле вспышки огня. Вскоре на территории длиной 5 км и шириной 500–600 м возник крупномасштабный пожар, но он был фиктивным и был организован англичанами южнее Ливерпуля, чтобы имитировать горящие доки. Многие немецкие экипажи поверили этому обманному трюку и сбросили бомбы на горящие, но пустынные холмы Уэльса.

После первого дневного налета на Тайнсайд стало очевидно, что никакие дневные бомбежки не могут быть выполнены без сильного истребительного прикрытия, – потери оказались чрезмерно высокими.

И даже когда соединения бомбардировщиков защищали скоростные Me-109, как только они появлялись в районе своей цели, их неизменно решительно атаковали «Харрикейны» и «Спитфайры», причиняя значительные потери. Впоследствии не один тщательно спланированный налет пришлось прервать и отозвать соединения бомбардировщиков, уже находившиеся в воздухе, потому, что истребители эскорта не смогли выйти в точку встречи, или потому, что бомбардировщики опоздали и в баках истребителей уже не было достаточно топлива, чтобы лететь с ними. Совершив три больших налета, командиры эскадр и групп испытывали чувства близкие к панике, теряя иногда две трети своих машин и экипажей.

И даже когда истребители были пунктуальны, полет ни в коем случае не становился простым. Так, как только соединения поднимались в воздух, Доудинг уже знал об этом. Радарное предупреждение предоставляло ему достаточно времени, чтобы принять необходимые меры, неизменно неприятные для атакующих. Если выполнялся налет на Лондон, то истребители сопровождения имели лишь пять или десять минут на то, чтобы защитить бомбардировщики, – запас топлива не позволял им оставаться дольше, если они хотели благополучно вернуться на свои базы. И на обратном пути над Южной Англией они оставались уязвимы и должны были, насколько возможно, использовать тактику уклонения от боя. Красные лампы уже горели [118] – бензин заканчивался. Времени оставалось не более десяти минут. Очень часто приходилось направлять много истребителей из Северной Франции, чтобы защитить их, – истребители сопровождали истребители.

118

Имеется в виду красная сигнальная лампочка на приборной доске, означавшая, что используется последний резервный запас топлива.

Трудности обеспечения при любых обстоятельствах надлежащего эскорта привели к непониманию между истребителями и бомбардировщиками люфтваффе, поскольку экипажи бомбардировщиков часто были не способны оценить трудности и склонны думать, что истребители выполняли задачу их прикрытия слишком небрежно. Последствием этого стали горькие и необоснованные упреки. Споры достигли даже ушей Геринга. Потрясенный потерями в бомбардировочных эскадрах, он тоже хотел найти козлов отпущения, и командирам истребителей пришлось узнать все грубые обороты его речи.

Но даже оскорбления Геринга ничего не изменяли: потери бомбардировщиков во время дневных налетов были слишком высоки, и люфтваффе должны были перейти на ночные бомбардировки без истребительного сопровождения. Впоследствии возникли новые проблемы. Теоретически пилоты бомбардировщиков были обучены летать ночью, но на практике для них оказалось нелегким делом достичь целей на вражеской территории под мощным зенитным огнем. Кроме того, в то время немецкое руководство все еще не полностью осознавало значение радаров в воздушной войне. Когда к концу года погода ухудшилась, у пилотов стало еще меньше, чем прежде, возможностей сверять курс с наземными ориентирами, да и радионаведение больше не было столь же хорошим, так что напряжение, испытываемое экипажами бомбардировщиков, стало еще большим.

Для бомбардировщиков налет не заканчивался после того, как они освобождались от бомбовой нагрузки. Они еще должны были благополучно вернуться на базу. На пути домой многие бомбардировщики вынужденно приземлялись на вражеской территории, а экипажам часто приходилось выпрыгивать на парашютах, потому что топливные баки их самолетов опустели. Короче говоря, ситуация для бомбардировщиков люфтваффе в те осенние и первые зимние месяцы 1940 года была очень трудной, и, как только они обходили одну опасность, возникала другая. Задания поступали бесконечно, и экипажи бомбардировщиков выполняли вылет за вылетом. Лондон не был единственной целью: порты, гавани и районы доков в Портсмуте, Саутгемптоне, Плимуте, Бристоле, Ливерпуле, Гулле и Белфасте тоже были атакованы, а также военные предприятия в Бирмингеме, Манчестере, Шеффилде, Глазго и во многих других городах. Ночь за ночью пожары, оставляемые люфтваффе позади себя, окрашивали небо в багровые тона.

Налет на Ковентри 14 ноября был самым большим налетом, совершенным против какого-либо из английских городов в течение одной ночи. 500 бомбардировщиков сбросили 600 тонн смертоносного груза, и центр города был опустошен. Жизни лишились 400 человек. Это было очень немного по сравнению с тем, что в будущем Королевские ВВС сделали с немецкими городами, но именно этот налет привел к появлению нового глагола: «coventrate», или «подвергать разрушительной бомбардировке с воздуха», означавшего то, что люфтваффе сделали с Ковентри.