Сватовство майора
Шрифт:
— Кис-кис-кис! — срывающимся голосом пропищала я. — Куда ты запропастился, негодник?
Со второго этажа спускался молодой, судя по фигуре, парень в кожаном плаще. Как в дрянных детективах застойных времен, воротник плаща был поднят, а поля фетровой шляпы скрывали верхнюю половину лица.
— Ой, простите, пожалуйста, — обратилась я к убийце (почему-то я ни на секунду не усомнилась, что передо мной именно убийца!), — вы случайно котенка моего не видели? Серенький такой, с белой грудкой… Свалился с подоконника… Случайно… Я не спала… мне показалось…
По мере того как парень медленно приближался ко мне, голос мой ослабевал и терял уверенность, которой, в принципе, и не было. Сердце стучало так гулко, что, казалось, его удары слышно было даже на пятом этаже.
— Жалко, если потеряется… Погибнет… — Я довольно натурально всхлипнула.
Фигура в шпионском прикиде приблизилась ко мне вплотную. Я ощутила навязчивый запах дешевой туалетной воды «Эль пасо» и легкий запах перегара.
— Нет! — хриплым голосом ответил парень. — Наверху никого нет.
И он сделал еще один шаг мне навстречу.
— И-из-звините, — заикаясь, вякнула я и стремительно бросилась к Дуськиной двери. До нее было всего каких-то пять шагов, но мне показалось, что добиралась я целую вечность. Ощущая на спине взгляд парня, я юркнула за дверь и с облегчением прислонилась к ней с обратной стороны.
— Господи! — прошептала я онемевшими губами и сползла на пол.
— Ты чего это, Жень? — На пороге появилась заспанная Дуська. — Прогуляться решила?
— Дуся, я его видела! — таинственным шепотом прошептала я.
— Кого?
Я молча ткнула пальцем в потолок. Дуська проследила за пальцем и спросила:
— Разговаривала?
Я скорбно кивнула.
— Ну и что он тебе ответил? Отпустил грехи?
— Какие? — не поняла я.
— А я почем знаю? — Евдокия пожала плечами. — Бабушка говорила, что безгрешны только младенцы. Как только человек начинает ходить, так сразу и грешит.
Может, я сплю? Или у меня от страха крыша поехала? О ком это Дуська бормочет?
— Ты о ком это? — удивленно спросила я сестрицу.
— О боге, о ком же еще? Или ты с дьяволом повстречалась? Тогда наверняка он тебе обрадовался, за свою, наверное, принял.
Ясно. Дуська решила, что я свихнулась, повстречала на лестничной площадке бога и принялась вымаливать себе отпущение грехов оптом. Не сомневаюсь, что она именно так бы и поступила. Однако мне было совсем не до шуток, и я зло прошипела:
— Дура ты, Дуська, прости господи! Я тебе не про Всевышнего толкую, а про убийцу! Я убийцу видела, ясно?
Евдокия оглушительно зевнула и потеряла, видимо, всякий интерес к разговору.
— Конечно, ясно. Чего ж тут неясного? Убийцу ты видела, разговаривала с ним…
Наверное, до нее все-таки дошел смысл сказанного, потому что она осеклась на полуслове и вытаращила глаза:
— Кого ты видела? Убийцу?!
— Слава богу, дошло!
— А как тебе это удалось? Слушай, а он тебя видел? Ты что же, нечистая сила, квартиру мою засветила?! Ох, чует мое сердце, не дожить мне до дня рождения! И все по твоей милости! А ну, рассказывай!
И
— Вот, блин, а? Вот послала нелегкая сестренку? И зачем ты приехала, не скажешь? — злилась Евдокия.
— Скажу! — обиженно насупилась я. — Ты меня сама позвала, да еще и от сериала оторвала! Спала бы я сейчас спокойненько у Алексеева под боком и знать не знала о твоих проблемах!
— Моих проблемах!!! — взвилась Дуська. — Нет, дорогая, это теперь наши проблемы! Все, собирайся.
Сестричка заметалась по комнате, швыряя первые попавшиеся вещи в спортивную сумку. Я угрюмо наблюдала за ее действиями.
— И куда ты собираешься? — не выдержала я.
— К тебе! У тебя жить буду. Там безопаснее! Ромашка с Веником опять же под боком… Ничего… Я уж как-нибудь, я уж где-нибудь! Здесь не останусь ни за что! Да теперь киллеры со всего города сюда слетятся, как мухи на… Ну, ты поняла. Собирайся, кому говорю! — рявкнула Дуська, заметив мою кислую физиономию.
Еще бы ей не быть кислой! Появление сестрицы приведет к тому, что мне придется рассказать о происшествии Ромке. Конечно, Вовка и сам расскажет, но уж лучше это сделаю я, потому что Ульянов так распишет это дело, что Алексеев меня из дому не выпустит даже в магазин! Однако Дуська права: здесь нам оставаться совсем не следует. Я обреченно вздохнула и отправилась переодеваться. По дороге домой я разрабатывала план, как сделать так, чтобы после рассказа о ночном происшествии Алексеев не сильно гневался и не посадил меня под домашний арест. Ничего умного в голову не приходило. Я разозлилась и решила не изобретать велосипед: в конце концов, я свободная личность и имею право проводить досуг так, как мне заблагорассудится.
На улице начиналось самое настоящее бабье лето, в хрустально-чистом воздухе зарождалось утро. На смену летней небесной лазури пришла какая-то строгая и одновременно хрупкая прозрачность. Влажные с ночи опавшие листья едва слышно шелестели под ногами. Романтизм любимой пушкинской поры нарушил долгий, с завыванием зевок Евдокии:
— Холодно, однако! Ты, Жень, когда к Катьке собираешься?
В ответ я неопределенно пожала плечами.
— Я почему спрашиваю, — пустилась в объяснения Дуська, — спать очень хочется. Полночи колобродили: то убийство, то менты, то еще что-нибудь… Мы успеем поспать, Жень?
По правде говоря, мне тоже хотелось поспать, только вот я сильно сомневалась, что Ромка предоставит нам такую возможность!
Оказалось, что я как в воду глядела. Едва мы с сестрой переступили порог моего родного дома, как на нас коршуном налетел Алексеев:
— Ты опять за свое?! Ты мне что обещала?!
Ясненько, Вовка уже успел доложить ему о ночных событиях, и теперь Ромочка пребывал в сильнейшем волнении и изволил гневаться. Такса Рудольф, услыхав раскаты голоса Ромашки, залезла под стол и оттуда, с безопасного места, наблюдала, как супруг мечет молнии. Я прекрасно понимала, что лучше покаяться, поэтому быстренько соорудила испуганно-обиженное лицо и всхлипнула: