Свеча в окне
Шрифт:
Это вовсе не убедило Уильяма.
В футбол он играл скверно, радостно сообщили ей женщины. Он постоянно слюнявил пальцы, проверяя, дует ли ветер, и не раз поскальзывался на большом, тяжелом мяче. Сора тихонько смеялась, пока они наблюдали за игрой из ворот огорода и рассказывали, что происходит на поле, однако она ощущала их нетерпение. Им хотелось смотреть на игры, а не присматривать за ней, поэтому она предложила:
— Ваши мужчины заиграют лучше, если вы пойдете и подбодрите их.
— А ты хочешь пойти посмотреть Уильяма. — Джейн запнулась,
— Смотреть, — твердо ответила Сора.
— Ты хочешь пойти посмотреть, как Уильям играет в футбол?
— Нет. Если милые леди не возражают, то мне хотелось бы побыть в одиночестве. Всего лишь несколько минут.
Никто ничего не сказал, и Сора добавила:
— Подумать.
— Поздно уже думать-то, — заметила Берта, слегка дразня ее. — Дело сделано.
— Я понимаю.
Впервые за многие дни Сора проанализировала свои чувства и обнаружила, что ей хочется побыть одной. Ее охватило неуемное желание побыть в покое, чтобы разобраться с переменами, произошедшими в ее жизни.
— Мне бы просто хотелось минутку передохнуть.
Женщины как будто поняли ее. Одна за одной они выскользнули из огорода и оставили Сору в одиночестве. Она ощупью нашла дорожку к скамье на солнышке. Скамья из гладкой каменной плиты, подпираемой двумя камнями, была горячей и жесткой. Ветерок не залетал в огород, который был защищен высоким деревянным забором и розами, сплетавшими стену. Тут все пронизывала тишина; тишина не в прямом смысле этого слова, потому что сюда до Соры доносились голоса, и радостные несдержанные вопли. Тем не менее это была разновидность той умиротворяющей тишины, которой Сора в последнее время довольствовалась слишком редко. Оставшись одна и в покое, когда на нее перестали давить всякие дела и никто не требовал ее внимания Сора откинулась на ограду и закрыла глаза. Вдыхая аромат роз и майорана, впитывая порами солнечный свет, она погрузилась в какое-то сонное состояние. В голове стало пусто, легкое мускульное напряжение снялось и действительность стала ускользать от Соры,
Затекшие плечи вернули ее из забытья, и она стала рассеянно соображать, что же встревожило ее. Оторвав голову от стены, она прислушалась. Безмятежное чело ее прорезала легкая морщинка; от напряжения Сора нахмурилась еще сильнее. Она позволила себе расслабиться в этот досужий полдень. Так что же теперь помешало ей?
Никого тут не было. Она прислушивалась, но ничто не шевелилось, никто не говорил; Она чуть было не окликнула кого-то, но почувствовала, что это глупо. На самом деле ей не было ничего слышно; лишь по спине ее пробежал холодок, и она ощутила неприятный укол настороженности.
Снова откинувшись назад, Сора принялась сбрасывать напряжение в мускулах, пока дрема не вернулась к ней, и тут она ощутила его. Блуждающий ветерок коснулся ее щеки, грубый шепот эхом отозвался в воздухе. Она вскочила, как на пружине, хватая привидение, но никого там не оказалось. Она прислушивалась, прислушивалась изо всех сил, и услышала. Легкий шелест шаркающих шагов, сдавленное и ровное дыхание демона с помыслами, устремленными к расправе. Она уже слышала эти звуки раньше, знала, кто играет в эти
— Теобальд, сукин ты сын, немедленно перестань.
Она замолчала, слыша лишь дыхание. Теперь оно стало громче, заглушая ветерок, который шелестел вьющимися по стене розами и уносил их аромат на своих крыльях. Молчание привело Сору в ярость.
— Теобальд, обед на моей кухне уже доставлял тебе расстройство желудка. Можно и повторить.
Ничего. Никакого ответа не последовало, и поэтому Сора прокричала самую страшную угрозу:
— Теобальд, я расскажу о том, что ты вытворяешь, Уильяму, и он забьет тебя до смерти!
Ответом ей был лишь тихий смешок, и руки ее покрылись гусиной кожей. Это наверняка был Теобальд, точно, он. Однако Теобальд ни за что не стал бы посмеиваться при угрозе физической расправы с его персоной. Сора медленно поднялась, на лбу у нее выступила испарина, голос задрожал:
— Теобальд?
— Не бойтесь, прекрасная леди.
Голос звучал приглушенно, почти неслышно, был он знаком, но, тем не менее, неузнаваем.
— Я люблю вас.
Сердце у Соры рухнуло и принялось колотиться так, что она чуть было не оглохла. Она сделала глубокий, медленный вдох, пытаясь успокоиться настолько, чтобы быть способной мыслить, устроить ему ловушку, по-настояшему разобраться в его голосе.
— Ты не Теобальд, — уверенно произнесла она.
— Нет, — прошелестел ответ на ветру.
— Так кто же ты?
— Тот, кто любит вас.
Голос был бесцветным, бесчувственным и ужасал своей сдержанностью и отсутствием интонаций. Ей необходимо было вселить в него эмоции, вызвать модуляции, которые выдают человека.
— Что ты такое говоришь? Ты пугаешь меня своими фокусами.
— Пока жив Уильям, бояться вам…
Голос смолк, и Сора услышала, как ее зовет Джейн и приближаются женщины. Она выругалась и рванулась вперед к своему обидчику, однако тягаться с ним ей оказалось не по силам. Легкий звук шагов — и он исчез, оставив растрепанную Сору лицом к лицу с женщинами.
— Вы видели его? — взволнованно спросила Сора.
— Кого видели? — удивленно переспросила Джейн.
— Вы должны были его увидеть, — настаивала Сора. — Мужчину, который разговаривал здесь со мною.
— О нет! — сказал Берта. — Мечтаешь о своем же муже?
— Здесь был какой-то мужчина, и он говорил мне ужасные вещи. Он сказал, что любит меня и назвал меня своей прекрасной леди.
— Никто из огорода не выходил, — хихикнула Дуэйна. — Это все поэзия так повлияла на тебя.
— Нет. Нет, говорю же вам.
Джейн ласково притронулась к руке Соры.
— Дуэйна права. Когда мы подходили к калитке, никто из огорода не выходил.
— Должен быть еще какой-то выход.
— Тебе приснилось.
— Не может быть.
— Когда мы в последний раз навещали тебя тут, ты была одна и спала. Уверяю тебя, что тебе приснилось.
Джейн сжала руку Соры покрепче и слегка потянула.
— Пойдем, поднимемся в верхние покои, где ты отдохнешь как следует.
Слушая их, Сора пришла в отчаяние. Они ни за что не поверят ей, они верят только тому, что видят их глаза. Как ей убедить их? Она и сама-то почти не верила себе.