Свеченье слов

Смирнов-Садовский Дмитрий

Прижизненной славы практически не испытав, он смотрит на нее с ужасом:

приснилось мне что вдругна чай заходит славас длинным дурацким ножоми режет меня на славупестрым глаза лохматитзашивает суровой ниткойбросает в море к рыбамчто кивают ракам отрыбистосмотриопять падла дрейфует(№ 264)

Но больше всего его занимает собственная смерть – от нее не увернешься, как ни старайся:

придумал

я немало ухищренийчтоб смерть свою обманом обойтиона же скрылась за спиноюи тень ее огромная как небобыла как колоссальный раб…(№ 399)

Что такое смерть – человеку понять невозможно, но попытаться это осмыслить – необходимо:

не житьэто быть в другом местеа кто знает где?камни от знания каменеютвода от невежества течетя заглянул в дыру себяужас наполнил меня как водадо краев дыханиято жизнь быласильней всегоокаменелостью трещала оболочкавоспоминание хлюпало как кочкароза по-прежнемусощурив бесчисленные лепесткипонимающе пахла собой(№ 260)

Он видит будущее как землю без человека – спокойно, без эмоций, просто констатируя факт:

насекомые унаследуют планетужужжащую поверхность льдавытряхнутые сундуки душпропитают туманы как гарьпалящее презрением солнцедекорацией прикроет драмуза ненадобностью зрителя(№ 288)

Родившийся во Франции и многие годы проживший в Англии, он то и дело возвращается мыслью к России, где проходило его становление:

с точки зрения 100 000 летроссия не бог вестьчто относительно россиину чем я не козявкав моей жизнимгновение это пустякно через него я постиг щемящую мысльчто без меняэти 100 000 летне стоят и выеденного яйца(№ 321)

или:

путь россиянина труденон идет колокольным звономоткрывает вид на себячерез форточку в тюремный дворгде зеленого неба клочоксияет как новенький доллар(№ 500)

Сконцентрировав свою мысль на самом главном, он понимает, что мысль эта проста:

я мысль одну ращусреди нерукотворных ясеней и буковим невдомек моя фантазияонивеличие векови мерят время сменою сезоновесли б двигаться могли онивеличие отдав за суетуто растоптали бы меняно я окутан их молчаниеми их всезнанием спасена мысль моя проста:почувствовав величиеничтожество как ястановится его частицей(№ 267)

И

есть у него такие маленькие шедевры, где, кажется, приоткрываются самые главные тайны этого мира и где практически все основные темы его поэзии, концентрируясь, сливаются воедино:

таинство пары раскроется в музыкеона их поднимет если услышатв пространство волшебной печалигде радость одна на двоиха двое едины раздельноона в них разбудит если запомнятзагадку что смерть удивительнано жизнь куда чудней(№ 525)

С Олегом мы подружились с первой же нашей встречи в феврале 1992 года. За шесть лет нашей дружбы мы встречались с ним множество раз: у меня дома или у него, на концертах или художественных выставках. Ученик Роберта Фалька, он был незаурядным художником и скульптором, а его поэзию я знал по целой серии самодельных поэтических сборников, которые он дарил мне и моей жене, композитору Елене Фирсовой, чуть ли не при каждой нашей встрече. Олег был на 20 лет старше меня и на 20 лет дольше меня жил в Англии.

В один из последних своих визитов, незадолго перед смертью, он преподнес нам свой очередной сборник «Нет слова без любви» и подписал:

Любовь иногда как музыкаглубока и неуловима…

Эта надпись могла бы стать началом еще одного его маленького шедевра, который он так и не успел дописать. Смерть Олега поразила нас своей неожиданностью. Он умер 20 августа 1998 года, внезапно, от разрыва аорты, на пляже на острове Олдерней, где отдыхал с семьей. До своего 70-летия он не дожил всего четыре месяца. Мы с женой были на похоронной церемонии, которая состоялась 4 сентября в лондонской церкви Сент-Маргарет-Ли. После похорон гости были приглашены в дом Олега: картины на стенах и вся атмосфера дома создавали ощущение празднования его творчества и жизни, оборванных так трагически и внезапно. Для нас кульминацией этого дня стали два его стихотворения, прочитанные с амвона церкви сыновьями Олега, сначала Сергеем, по-русски, а затем Габриэлем, в английском переводе:

<1>я сотрусь как рисуноккак узел распутаюсьслова разойдутсяпо своим деламвзамен не то что ничегоа ветер будет дуть слегкаи звезда лучиться<2>жизни осталась куча минутобъемистых пухлых минутоднако исход неминуемсвечку задуютстрахом засудятзабвеньем обидятстрашнее – разбудяти скажутты не былбудь [18]

18

№ 223 и 139.

Дмитрий Смирнов-Садовский

Библиография

Венцлова 2015 – Венцлова Т. Москва 1960-х. Интервью // Иностранная литература. 2015. № 3. С. 250–264.

Дьяконов 2010 – Дьяконов В. Н. Эмиграция в культуру и обратно // Коммерсант. 30 июня 2010. № 115. С. 15.

Лунина 2001 – Лунина Л. А. Дом Жилинского // Огонек. 2001. № 24. С. 29–33.

Мамонова 2010 – Мамонова О. А. Олег Прокофьев. Возвращение. М., 2010.

Прокофьев 1990 – Прокофьев С. С. Дневник-27 / Предисловие О. С. Прокофьева. Париж: Синтаксис, 1990.