Свекровь для белоснежки

Калинина Дарья Александровна

– Андроник, – произнес он очень угрюмо, – ты мне нравишься, и я хочу тебя предупредить.

– О чем?

– Полиция придет к тебе в самое ближайшее время.

Андроник и впрямь задергался:

– Полиция? Но почему ко мне?

– Ты больше других общался с Таней. Но при этом про тебя ровным счетом ничего не знают ее родители.

– И что?

– А это может означать то, что она скрывала свои отношения с тобой. А любая тайна, когда случается преступление, просто обязана быть раскрыта.

– Нету в этом никакой тайны!

Просто у Тани мама… того…

– Странная?

– Ага! Малость чокнутая. Она бы ни в жизнь не разрешила Таньке встречаться с парнем, пока той не стукнуло бы восемнадцать.

Надо знать Лену, она бы и в восемнадцать кралась за доченькой, отправившейся на случайное свидание. И маячила бы на горизонте, зорко наблюдая за тем, чтобы ее деточку никто не обидел. Да вот не уследила Лена! Излишняя забота и опека вызвали в одной из ее дочерей желание взбунтоваться. И желание это, судя по всему, привело к весьма пугающим последствиям.

– А я Таню со своими родителями познакомил. Можете их самих об этом спросить, если мне не верите.

– Верим, – кивнула головой Леся, уже точно зная, куда они отправятся после разговора с Андроником.

К его папаше в магазин, а потом к его дяде в реставрационную мастерскую! А вот где мама этого ребенка? Что-то о ней он ни разу в разговоре еще не упомянул.

– А твои собственные родители почему не захотели с Таниными предками познакомиться?

– У меня вообще-то только папа есть, – смутился Андроник. – Папа и дядя. Они меня и вырастили.

Два холостяка растят вдвоем одного мальчишку, внешне похожего на ангела? Леся задумчиво взглянула на юношу. Хорош… Бесспорно, очень хорош. Андроник являлся обладателем симпатичных ямочек, блестящих глаз и густых, выгоревших на солнце почти до белизны волос. Наверное, он и в детстве был очень хорошеньким, привлекал к себе взгляды. Леся и сама не могла толком сказать, в каком направлении теперь внезапно потекли ее мысли, но определенно в каком-то неправильном.

В отличие от нее Эдик был полностью сосредоточен на деле. Никакие посторонние мысли его не отвлекали.

– Скажи, а ты в последнее время не замечал возле Тани каких-нибудь подозрительных людей?

– Каких подозрительных?

– Ну, странных, необычных.

– Нет, возле Тани не замечал. А вот возле ее сестренки…

– Ты это говоришь про Аню?

– Про нее самую. Вот возле нее реально полно разной шушеры крутится.

– Какой еще шушеры?

– Ряженые всякие.

– Что за ряженые?

– Да не знаю я! – слегка раздраженно произнес Андроник, и Леся насторожилась.

Было что-то неправильное в том, как Андроник произнес эту фразу. Что-то очень дамское, что не вязалось с внешностью Андроника.

Но ни Эдик, ни сам юноша не обратили внимания на удивленный взгляд Леси, и Андроник продолжил рассказывать:

– Просто иногда мы с Таней должны были за Аней заходить, с занятий ее забирать и до дома провожать. Так вот, обычно мы с Таней поодаль

шли, о своем разговаривали. А Аня со своими ряжеными впереди шла.

– Что за ряженые? Можешь ты толком объяснить? Откуда они взялись?

– Я так понимаю, они того бородатого ждали.

– Какого бородатого?

– Он у них за главного. А когда он из школы выходил, то эти ряженые скорее к нему. Основная часть с бородатым потом куда-то уходила, но несколько парней с Аней шли.

– А кто этот бородатый, о котором ты говоришь?

– Таня сказала, что это их учитель истории. И что Аня в него тайно влюблена, поэтому и таскается на его факультативы. Все надеется, глупая, что он ее сделает своей жрицей.

– Кем? – насторожилась Леся теперь уже с полным основанием.

Эдик предостерегающе крякнул. Мол, не мешай беседовать со свидетелем.

– Значит, говоришь, жрицей? – переспросил он Андроника.

– Ну да, белой жрицей, или как-то там это еще называется, я не вникал. Мне эта вся хрень, ради которой надо в рубашки, вышитые крестиком, рядиться и бороды отращивать, глубоко безразлична. Папа считает, что волосы на лице – это негигиенично. А дядя вообще считает, что волосы у человека должны быть только в одном месте – на голове!

Эдик машинально покивал головой. И затем уточнил:

– Что-нибудь еще про этого бородатого рассказать можешь?

– Нет.

– А про друзей Ани в вышитых рубашках? У нее среди них был мальчик… ну, молодой человек?

– Нет, мне кажется, они просто с ней дружили. А самой Ане нравился их учитель.

– Этот бородатый?

– Да. Но те ребята с их факультатива… Постоянно несколько человек вместе с ней тащилось. Трое-четверо, одни и те же. Нравилась Аня им, наверное. Но мне-то не все равно? К Тане они не липли. Да и с Аней нормально разговаривали, никаких вольностей, я за этим четко следил.

– Зачем следил?

– А как же? Она же еще маленькая!

И в голосе Андроника прозвучало удивление. Как же ему не следить за безопасностью Ани? Ведь она сестра его подружки. А значит, и ему тоже не чужая. И все же Леся не могла не насторожиться вновь. Ей снова показалось что-то странным в том, как ответил Андроник. Что с этим парнем не так? Вроде бы всем хорош, и симпатичен, и неглуп, и щедрый. Но что-то в нем определенно есть такое… что не такое!

Эдик между тем продолжал гнуть свою линию.

– Получается, ты Тане дарил подарки, водил ее на концерты, в кино и кафе, а она даже не захотела прийти к тебе вчера вечером на свидание?

– Ну… Я же сам виноват. То есть я так тогда подумал, а теперь понимаю: с Таней, наверное, беда случилась, раз она и ко мне не пришла, и в лагере ее нет.

– Можешь рассказать поподробнее, как у вас прошел последний разговор?

– Сейчас… Было уже около восьми вечера, чуть меньше. Я позвонил Тане, спросил ее, могу ли я еще приехать, хочет ли она меня еще видеть? Она сказала, чтобы я приезжал.