Сверх отпущенного срока
Шрифт:
Герман Владимирович протянул Дальскому футляр из крокодиловой кожи. Алексей открыл и увидел небольшие прямоугольные очки в тонкой золотой оправе. Надел их и удивился:
— Кстати, стало лучше видно.
Герман Владимирович посмотрел на него внимательно, словно сравнивая копию с оригиналом, и усмехнулся:
— Обычные стекла, но очки стоят столько, что через них можно Америку увидеть. И тут же спросил: — С домом попрощался?
— С каким? — не понял Дальский. — Я только жену предупредил, что предстоят длительные гастроли.
Он поднял глаза на собеседника, и тот вдруг отвернулся, словно попытался
За тонированными стеклами проносились дома и автомобили.
— Роль я получил, а когда начнется репетиционный период? — поинтересовался Алексей. — И потом, вероятно, я должен лично познакомиться с прототипом моего персонажа?
Герман Владимирович продолжал рассматривать пролетавшие мимо городские пейзажи и молчал. Дальскому даже вдруг показалось, что сейчас ему будет объявлено о том, что контракт отменяется. Стало обидно, и сердце сжалось, как будто его вот-вот лишат роли, о которой он мечтал всю жизнь. Что, если и аванс попросят вернуть? А ведь часть денег уже истрачена… Все это пронеслось в мозгу быстро-быстро, гораздо быстрее зданий и машин, мелькавших по сторонам.
— Ты очень похож на Потапова. — Герман Владимирович оторвал наконец взгляд от окна. — Я даже не ожидал, что будет такое сходство. Однако разница есть: у Максима Михайловича нос с небольшой, едва различимой горбинкой, а у тебя прямой, как доска. Губы у него, пожалуй, немного тоньше, и залысины начинают обозначаться. К тому же ростом он выше на один сантиметр.
— Сантиметр — это ерунда, — попытался возразить Дальский, — никто же не собирается бегать за мной с рулеткой.
— Да, ерунда, — согласился Герман Владимирович. — В конце концов можно сделать пластику — форму носа чуть изменить, губы подрезать.
— Губы не надо. Я могу их поджимать немного. А нос…
— Короче! — не дал актеру договорить работодатель. — Репетировать начнем прямо сегодня. Потапов ночью улетел в Лондон, оттуда рванет в Штаты, потом заскочит в Цюрих, а затем отправится в свой родной город — дней через десять, судя по всему. К тому времени нам нужно подготовиться к выходу на большую сцену. А первая репетиция уже сегодня. Ты встретишься с одной девушкой и скажешь ей, что это последнее ваше рандеву, что она видит Потапова… то есть тебя, в последний раз.
— Другими словами, я должен от имени Максима Михайловича порвать отношения, закончить надоевший роман. Мне следует как-то объяснить разрыв? Или достаточно грубо…
Герман Владимирович, задумавшись на мгновение, перебил его, чуть понизив голос:
— Нет, грубо не надо. Потапов никогда не выходит из себя и не унижается до того, чтобы оскорблять зависящих от него людей. Просто скажи, что тебе все известно об ее отношениях с другим мужчиной и ты не хочешь им мешать. Если девушка начнет опровергать свой роман на стороне, положи на стол компрометирующие ее фотографии и уйди.
— А если нас увидит кто-то, кому известно, что Максим Михайлович сейчас в Лондоне? Или вдруг девушка сама это знает?
Герман Владимирович покачал головой.
— У вас встреча в том самом ресторанчике, который мы с тобой посетили вчера. А вот фотографии, ознакомься.
Начальник личной охраны олигарха достал из кармана пакет и протянул Дальскому:
— С девушкой ты, кстати, знаком.
Алексей подумал, что как-то неловко рассматривать чужие фотографии, но поскольку
— Каков пострел! — не то вздохнул, не то восхитился Герман Владимирович.
— Может, у них деловые отношения, — попытался заступиться за коллег Дальский.
— Это самая невинная фотография, а вообще их почти сто штук. Впрочем, ваше с Викой последнее свидание состоится вечером. А сейчас заедем ко мне домой, ты посмотришь видео с Потаповым: семейные съемки, тусовки и деловые встречи. Увидишь, как он общается с разными людьми. За сегодняшнее рандеву я не боюсь, а уже начиная с завтрашнего дня мы с Викой все равно больше пересекаться не будем.
Насчет последнего Алексей посомневался бы, но спорить с работодателями не в обычаях нищих актеров, и он промолчал.
За Викторию было обидно. А заодно стало жаль и ее старшую сестру Веронику, из которой не получилось актрисы и которая мечтает сейчас лишь о том, как бы получить хоть какую-нибудь роль в одном из бесконечных и занудных сериалов, где есть все, кроме настоящей жизни и настоящих героев. Да и Вика, востребованности которой он, может быть, и завидовал немного, вряд ли счастлива, — ее судьбой распоряжается не лично любовник-олигарх, а его охранник.
Подумав так, Дальский вдруг понял: теперь и он сам не хозяин себе, им уже распоряжаются незнакомые люди — к тому же предупредившие, что надо быть поосторожнее. Бронированный автомобиль — это хорошо, конечно, да и личная охрана тоже неплохо, о подобном мечтают многие, но нормальному человеку более всего хочется ничего не бояться.
Квартира главного телохранителя известного олигарха походила скорее на гостиничные апартаменты. Возможно, она Герману Владимировичу и не принадлежала, а использовалась как служебное жилье. Или для встреч миллиардера с популярными молодыми актрисами.
Дальский сидел в мягком кресле перед огромным плоским экраном и внимательно наблюдал, как двигается, как говорит, как подмигивает в камеру Максим Михайлович Потапов. Наблюдал, запоминал, иногда повторял.
Герман Владимирович поставил перед ним тарелки и контейнеры с едой. Похоже было, что все эти салаты, колбасу и рыбу доставили из принадлежащего ему ресторана.
На экране телевизора появился празднично накрытый стол, во главе которого восседал олигарх. Алексей тоже взял в руки нож и вилку и стал копировать. Камера пробежалась по лицам сидящих за столом людей, и некоторых Дальский уже узнавал: вот жена Потапова, Светлана Валерьевна, сын Денис, мать олигарха Римма Романовна, ближайший друг бизнесмена и вице-президент концерна «Росинтерн» Федотов… Присутствовали и несколько молодых людей с девушками: молодежь казалась напряженной и несколько испуганной от того, что сидела за одним столом со столь известным и богатым человеком.