Сверх отпущенного срока
Шрифт:
Сам Дальский привык закусывать дешевое пиво вяленой рыбой, но просить ее не стал: вряд ли олигархи еще помнят, как снимать чешую с леща или воблы. Да и вареная осетрина куда приятнее, даже для дубленого актерского желудка.
Очень скоро на столе появились бутылки с пивом и тарелки с закусками. Алексей наполнил один из бокалов и сказал парню:
— Подставляй свой. Небось, тоже пивка хочешь?
Но тот начал отнекиваться, оборачиваясь на дверь. Появилась Аня, подошла к столу. Дальский пожаловался ей:
— Вот, не хочет выпить со мной за здоровье своей невесты.
— Не отказывай начальству, Коля, — попросила девушка и как-то осторожно опустилась
Но хозяин никуда не спешил. Завязалась даже беседа, хотя говорил в основном он, а горничная с официантом лишь поддерживали разговор. Да и пиво Дальский пил в одиночестве: Николай сделал лишь глоток из своего бокала, а девушка вообще попросила ей не наливать. Алексей поглядывал на нее: Аня интересовала его все больше и больше. Правда, она казалась грустной, развеселить и разговорить ее не удавалось.
— Всем известно, что большинство актеров — люди очень небогатые, — начал Дальский, — единственный способ хоть как-то поправить финансовые дела для них — это участие в новогодних детских утренниках. За них неплохо платят, к тому же в день всего два или три представления с примитивным текстом. И вот как-то в начале декабря в комнате одного актера раздается телефонный звонок. «Хелло, — звучит женский голос. — Мистер Сидоров? С вами говорит ассистент мистера Спилберга. Стивен начинает постановка новый филм и хочет пригласит вас на один из главные роли». — «Хау матч? — спрашивает актер. — То есть какой есть мой гонорар?» — «Фифти, то есть пятьдесят тысяч долларс в день, — отвечают ему. — А съемочный период три месяц». — «Я согласен! — обрадовался Сидоров. — А когда начинаем?» — «Завтра. Билет на самолет для вас заказан». «Э-э, не могу, — отвечает бедный актер. — У меня елки!»
Аня анекдоту не засмеялась, а посмотрела куда-то за спину рассказчика. Николай хихикнул было, но осекся, проследив за взглядом девушки. За спиной Дальского была дверь, ведущая в холл первого этажа. У входа стояла кадка, в которой росла раскидистая пальма. Алексей обернулся, увидел пальму и проходившую мимо Светлану Валерьевну.
— Это что-то новенькое, — произнесла жена Потапова, останавливаясь.
— Присаживайся, — предложил ей Дальский. И добавил: — Пива хочешь?
Светлана вошла, опустилась на свободный стул, а горничная с официантом встали со своих, ожидая указаний. Но хозяйка сама взяла чистый бокал, подвинула к себе бутылку и стала наливать пиво, наклонив бокал и не отрывая его от стола. Николай подвинул к ней тарелки с закусками. Светлана Валерьевна, не подняв головы, произнесла негромко:
— Свободен. И ты, девочка, тоже можешь идти.
Николай и Аня молча двинулись к выходу, но Алексей строго произнес:
— Оставаться на месте! Я никого не отпускал.
Причем на местоимении «Я» было сделано особое ударение.
Парень и девушка застыли на месте. Светлана поднялась, держа в руке наполненный бокал. Посмотрела внимательно на Аню, и Дальскому показалось на миг, что жена Потапова сейчас плеснет пиво девушке в лицо. Но Светлана Валерьевна отвернулась и пошла из комнаты, продолжая держать бокал чуть в стороне от себя. Подойдя к кадке с пальмой, она выплеснула содержимое бокала на землю, а потом бросила туда и стакан. Тот ударился о ствол дерева и отскочил, упав на пол. Раздался звон разбитого стекла.
— Мне надо работать, — тихо произнесла девушка, глядя в сторону.
— Да и мне пора, — вздохнул Николай.
— Хорошо, — согласился Дальский, — продолжим в другой раз и
Он остался один.
Но вскоре горничная вернулась, чтобы убрать осколки. Алексей смотрел, как она работает. Уборка длилась недолго. Выпрямившись, Аня бросила на хозяина короткий взгляд, а тот не отвел свой. Девушка смутилась и убежала. Реакции у нее были детские, а движения грациозные, взрослые. И тогда Дальский неожиданно понял, что Аня нравится ему.
Налив себе еще пива, Алексей закурил. Вдруг показалось, что скоро все закончится. Потому что ему внезапно открылось, для чего судьба швырнула его в чужое пространство. Стало легко и радостно. Все теперь осмысленно и просто — от легкого ветерка проскользнувшей рядом незнакомой ему судьбы, от невесомой походки девушки, скрывшейся в глубине чужого им обоим особняка, но оставшейся в его памяти. И в его душе — душе человека, еще недавно не знавшего, как улететь на крыльях непогоды в край, где ураганы не срывают с ветвей дрожащие листья, где солнце не обжигает, а греет, где под крышами домов не таятся страхи и темные мысли, а гнездятся ласточки.
Аня исчезла за широким проемом двери, там, где притаилась тишина и — ожидание счастья, которое, вполне вероятно, не случится. Ну и пусть не случится, не так уж и важно. Ожидание счастья само по себе уже радость для сердца. Счастье рядом, и этого достаточно. Аня близко, и нужно только позвать ее, чтобы увидеть снова. Может быть, он никогда не сможет взять ее за руку и произнести простые слова, которые таит в себе. Но зачем торопить судьбу, если не знаешь, что она приготовила для тебя?
Неутолимое и горячее желание любви вспыхивает в душе человека именно в тот момент, когда его сердце сковывает холодный страх смерти.
Глава 8
Теперь Алексей ловил каждое появление девушки, в коридорах замедлял шаг, чтобы Аня заметила его внимание и каким-либо движением или мимолетным взглядом смогла выдать себя, дать ему понять, что и она ждала случайной встречи. Но горничная лишь останавливалась, пропуская его, здоровалась тихо, а потом спешила по своим делам — протирать стекла в чистых окнах или пылесосить ковры на этажах. Видеть ее с пылесосом было невыносимо. Актер думал о ней, когда ложился спать и когда просыпался, когда мчался в «Бентли» по направлению к городу на ничего не значащую для Потапова встречу, когда сидел в кабинете офиса и отвечал на звонки ненужных ему самому людей, когда смотрел на бегущую по экрану плазменной панели строку цифр с результатами биржевых торгов или ел китайский суп из плавника акулы. Он гнал от себя мысли о девушке, говорил себе, что та — всего-навсего горничная, что все равно ничего между ними не будет и быть не может. Понимал прекрасно, что сам-то отнюдь не олигарх, а рядовой актер, и лишь случайное сходство с известным человеком дало ему возможность на короткое время посидеть в чужом кресле, изображая значительное лицо.
Максим Михайлович назначил своему дублеру новую встречу, на которой не сказал ничего особенного, кроме того, что у него необычайная тяга посмотреть на самого себя со стороны. Произнес это, помолчал и добавил:
— Странно, но я воспринимаю вас как близкого родственника, как брата, которого у меня никогда не было. Вероятно, оттого, что самый близкий родственник каждому человеку — он сам. Все люди уверены, будто знают про себя все, но каждый раз удивляются своим собственным выходкам.
— А я не всегда знаю, как вести себя с вашими родственниками, — признался Дальский.