Сверх

Останин Виталий Сергеевич

– Эм. Да, вроде… Или надо завещание было написать?

Шутка не прошла. Меня пригласили к первому из приборов, попросив вложить руку по самое плечо в специальное отверстие.

– Забор крови, давление, плотность кожных покровов, костной структуры. – пояснил Вавилов. – Вы ведь у нас кинетик, Виктор?

– Наверное…

– Ну, значит пока пойдем по этой схеме. Катенька! – он повернулся к помощнице. – Прогоняем молодого человека по протоколу «Гильгамеш». Говорят он у нас не ниже шестерки. Что ж, проверим!

Следующие

два часа меня тыкали иголками, брали различные анализы, изучали кожный покров, кровь, кость и мышцы. Заставляли бегать, прыгать, подтягиваться и приседать, после чего вновь повторяли забор образцов. На центрифуге я тоже разок прокатился – восторга не ощутил. И за все это время, мы так и не приблизились к проверке именно способностей сверха. Если бы не это подземная база под зданием КГБ, а может, кстати, и в другом месте, я бы сказал, что прохожу очень навороченный медосмотр.

– Что ж. – заключил спустя эти два часа Вавилов. – Картина ясна.

– Так шесть или семь? – уточнил я.

– Что? А, нет! Молодой человек, мы еще не занимались оценкой вашего потенциала сверха. Только общее обследование, на которое потом наложатся и другие результаты.

Черт возьми, так это еще прелюдия была? Что же тогда ждет на настоящем исследовании способностей супера?

Как оказалось – нечего сверхъестественного. Меня подключили сразу к целой куче приборов и стали просить проводить манипуляции с организмом. Увеличить отдельную конечность, все тело целиком, сменить личину или режим зрения.

Вавилов оказался очень педантичным человеком. Но и понимающим свой предмет. Именно он дал мне совет, который сразу же изменил мое отношение к «призыву сверхсил».

– Мозг человека, Виктор, работает с шаблонами. Вы еще молодой человек, не задумывались о таком, но поверьте – так дела и обстоят. Вот, скажем, умелый специалист – он ведь не обязательно умный, верно? Он, скорее, опытный. Другими словами, он уже пережил, возможно неоднократно, какую-то ситуацию, и нашел из нее наилучший выход. В будущем, при столкновении со схожими обстоятельствами, он не будет думать, а применит опыт. То есть шаблон. Мозг вполне логично предположит, что раз это сработало раньше, то и сейчас все пройдет, как надо.

Применительно ко мне, это значило, что на каждое отдельное изменение организма – начиная от удлинения пальца и заканчивая переходом в боевую форму – нужно было создать что-то вроде триггера или состояния. Можно и в словоформу забить. То есть, крикнуть – Товарищ Халков! – и превратится в зеленого громилу. Нужно лишь было добиться, чтобы мозг к этому адаптировался и понимал полученный приказ.

Чем мы и занимались следующие несколько часов. Не скажу, что добились прямо потрясающих результатов, но один раз перейти в боевую форму, а потом вернуться обратно в человеческую, я смог. И без всяких браслетов, от которых терял сознание.

Окон в помещении не было, часы на стенах

не висели, и по настоящему осознать сколько прошло времени я смог, лишь когда Вавилов сообщил, что уже поздно, и на сегодня мы закончили.

– А вам, молодой человек, еще требуется пройти регистрацию, – сказал он, прощаясь. – Все данные я передам специалистам, а вас проводят, куда нужно.

Я кивнул и открыл дверь. За ней уже стоял агент с залысинами. Будто и не уходил!

Глава 3

– Небо! – вскричал я, выйдя из здания КГБ. – Я вижу небо!

Стоящий рядом со мной капитан Волков, понимающе ухмыльнулся. Он бы и сам, наверное, прыгал от счастья, если бы провел весь световой день под землей, в коридорах и кабинетах, лишенных окон.

– Ну, думаю, проблем с тобой больше не будет. – произнес он, протягивая руку.

– Тише травы, ниже воды, тащ капитан.

– Про лагерь не забудь. Смежники ребята такие, без понимания. Опоздаешь на транспорт – объявят в розыск. А я что-то устал за тобой гоняться.

– Даже не переживайте. Не подведу. А можно наглый вопрос?

– Почему-то я даже не удивлен… Говори!

– Хотел попросить. Не сейчас, потом как-нибудь. Можно будет узнать, чем дело с Корейцем закончилось?

– Глебов, ты кажется сегодня столько бумаг подписал о неразглашении, что должен понимать…

– Да понимаю я, понимаю! Говорю же, не сейчас. Потом, если будет такая возможность.

– Посмотрим. Шагай уже.

– Ну, пока тогда.

Закончилась для меня вся эта история уже глубоким вечером. Точнее, ночью даже. После того, как Вавилов взвесил меня и измерил, безликий кэкээсник отвел в другое помещение. Там я получил специальную отметку в идентификатор, что я сверх и представляю повышенную опасность для людей.

Подробностей в ней о том, что я за тип и какой у меня уровень мутации – в документах это именно так называлось – не было. Просто теперь каждый, кто решит проверить мои документы, обладая допуском для этого, конечно же, будет знать, кто я такой.

В следующем кабинете доктор поставил мне маячок. Вогнал прямо через пневмоинъектор в плечо целую сотню микродронов, которые будут жить в моем теле месяц. С их помощью ККС будет способно отследить меня где угодно.

– Процедуру нужно повторять каждый месяц. – сообщил врач.

– Всю жизнь так, что ли? – вяло возмутился я. К нему я попал уже вымотанный исследователем Вавиловым, и пожилой бюрократкой, которая заполняла на меня ворох формуляров.

– Не обязательно. – пожал тот плечами. – Можно достичь уровня лояльности «гамма», тогда ККС отменит эту процедуру.

– А как мне достичь этого уровня лояльности? – тут же вскинулся я.

– Котят с деревьев снимать! – гоготнул врач, но видя, что я шутку не поддержал, пояснил. – Родине служить, Глебов. Все, как обычно.