Сверхбогачи
Шрифт:
Злая ирония истории состояла в том^ что Наполеон III, власть которого позднее пала под залпами крупповской артиллерии, чуть было не купил 300 круппов-ских орудий накануне войны с Пруссией и отступился от этого заказа только под давлением французских оружейников из семейства Шнейдеров. Он дал себя уговорить, будто его патриотический долг—поддержать продукцию завода Шнейдера, расположенного в маленьком городке Ле-Крезо.
А заводы Круппа постепенно росли. В 1857 году на них уже работала тысяча человек. Сталь Круппа начинали признавать по всей Европе. И все же настоящие успехи фирмы и быстрое продвижение по пути к богатству и власти еще были впереди. В этот период товаром, приносившим наибольшую прибыль Круппу, было еще не оружие, а вагонные колеса. Железная дорога — один из символов промышленной революции XIX века, и Альфред Крупп был в числе первых, кто научился делать без сварки
Пушки начали превалировать над вагонными колесами, когда Вильгельм Гогенцоллерн, приверженец орудий со стальными стволами, осенью 1859 года сделался королем Пруссии Вильгельмом I. Крупп немедленно получил заказ на изготовление для него 312 стальных пушек, а прусское военное министерство без промедления перевело ему половину закупочной стоимости — 100 тыс. талеров. С этого дня Крупп прикрывается прусским знаменем, а новый государь в письме, направленном Альфреду Круппу, превозносит до небес патриотизм его династии, отмечая, «что династия последовательно отказывалась от заграничных заказов на артиллерийские орудия». (И это — после того, как Альфред Крупп десятилетиями тщетно набивался со своими пушками ко всем государям Европы—от русского царя до Наполеона III.)
Поза Круппа-патриота выглядит странной еще и потому, что возникшая с помощью прусских заказов благоприятная конъюнктура для Круппа одновременно означала, что его заводы получили огромные заказы и из-за границы. Именно в это время самым большим заказчиком Круппа явилась царская Россия. В 1863 году генералы Александра II направили в Эссен заказ стоимостью в 1 млн. талеров, то есть в пять раз больший, чем прусский король Вильгельм! Свое название «пушечные короли» династия Круппов получила именно за эти царские заказы. В это время одна берлинская газета напечатала статью о миллионном русском бизнесе, в которой Круппа впервые назвали «пушечным королем».
На успех не повлияло даже то, что «пушечный король» Альфред время от времени вел себя несколько странно. Еще его отец Фридрих страдал приступами депрессии. В такие минуты он днями лежал в постели, отвернувшись лицом к стене, ни с кем не говоря. Альфред, создавая свою оружейную империю, страдал бессонницей и манией преследования. В течение всей жизни он сделал около 50 тыс. записей — чаще всего на маленьких листочках бумаги. Большая часть этих заметок посвящена вопросам личной безопасности. (Так, например: «Я думаю, нужно нанять второго часового, который будет контролировать нынешнего первого часового, а может быть, еще и третьего, чтобы тот присматривал за вторым».)
Эссенский замок, принадлежавший династии, стоит и поныне и несет на себе следы поведения больного Круппа. Название его — вилла «Хюгель» (вилла «на холме»). Вилла «Хюгель» сыграла довольно мрачную роль в истории Германии. Проектировали ее пять лет. Потом десять лет строили. Поскольку Альфред Крупп страдал не только манией преследования, но и боязнью пожара, строителям виллы пришлось решать очень сложные инженерные задачи. Здание (которое архитекторы уже тогда назвали «смесью центрального вокзала и уездного суда») пришлось построить таким образом, чтобы при его возведении совершенно не применялось дерево — при уровне техники тех времен дело нелегкое. Разумеется, не могло быть речи и о том, чтобы в стенах провели газовые трубы, поскольку газ взрывоопасен. Газовые фонари тоже не нужны были Альфреду Круппу, потому что свои заметки он делал в полной темноте (он умел писать в темноте так же хорошо, как при дневном свете). В целях противопожарной безопасности кабинет Альфреда Круппа от внешнего мира защищали три железные двери. Боялся «пушечный король» не только огня, но и сквозняков, и потому распорядился, чтобы ни одно окно в новом здании виллы «Хюгель» вообще не открывалось. Вентиляция осуществлялась по специальным вентиляционным каналам, что одновременно гарантировало Альфреду Круппу всегда очень важный для него «аромат навоза» в комнатах. Последнее нуждается в некоторых пояснениях. Одной из характерных особенностей психики «пушечного короля» было то, что с юношеского возраста он придавал почти волшебное значение различным запахам. Он разделял запахи на благотворные и вредные. И к числу благотворных прежде всего он относил запах свежего конского навоза. В одной из своих заметок он так и пишет, что, когда чувствует этот запах, «он успокаивается и у него рождаются творческие мысли».
На вилле «Хюгель» вопрос с навозом решили, разместив кабинет Альфреда Круппа в непосредственном соседстве
Но если с головой у «пушечного короля» было не все в порядке, то с пушками, порядок был полный, и в 1870 году во франко-прусской войне крупповские орудия буквально расстреляли в пух и прах артиллерию Наполеона III. Стальные орудия Круппа стреляли в два раза дальше, чем французские бронзовые, и к тому же быстрее и точнее. Военные специалисты того времени вынуждены были констатировать, что крупповские пушки были величайшим «военным сюрпризом» в франко-прусской кампании.
Победа в войне, разумеется, принесла Круппу гигантский деловой успех. Вся Европа закупала теперь пушки только у Круппа. Турция с помощью орудий Альфреда смогла сохранить за собой Босфор, и даже в далеком Китае самый влиятельный по тем временам феодальный военачальник Ли Хунчжан заказал для своей армии 270 крупповских пушек. Да что там Китай?! Крошечная Андорра и та закупила орудия Круппа, но, увы, так и не смогла применить их, потому что княжество было таким маленьким, что если бы из крупповской пушки выстрелили в одном его конце, снаряд упал бы либо на испанскую, либо на французскую территорию.
Начиная с 1870 года на протяжении полутора десятилетий число рабочих на заводах Круппа увеличивалось каждые три года вдвое. Вполне естественно, что «пушечный король» был самым ярым врагом немецких рабочих. Именно на крупповских заводах в германской промышленности были впервые введены «черные списки», и теперь, если о рабочем становилось известно, что он — член социал-демократической партии, его немедленно выбрасывали с работы. В 1877 году Альфред Крупп произнес перед своими рабочими речь: «Радуйтесь тому, что есть, — сказал он. — Закончили работу, идите домой, проводите время в семейном кругу со своими женами, детьми, престарелыми родителями. Занимайтесь домашними делами. Пусть это будет вашей политикой. И тогда будете счастливыми. Но остерегайтесь рассуждать, бойтесь треволнений, ввязанных с обсуждением больших вопросов национальной политики. Это требует много времени и знаний, гораздо больше, чем они имеются у каждого рабочего...»
Немецкие рабочие, разумеется, не вняли крупповско-му катехизису и в 1877 году в первый раз направили в германский парламент 12 представителей от социал-демократии. В ответ канцлер Бисмарк провел пресловутый «исключительный закон против социалистов», который ставил социал-демократическую партию вне закона. Как об этом свидетельствуют документы из архива Круппа, Альфред «с восторгом воспринял решение канцлера».
У себя на заводах Крупп тоже издал свой закон против социалистов, потребовав от рабочих железной дисциплины. Свои заметки, посвященные заводу, он начинал обращением: «Дорогой Завод», словно обращался в письме к одному-единственному лицу. В таких посланиях он предписывал, чтобы каждый рабочий крупповских заводов носил на одежде своего рода знаки различия в зависимости от того, как долго он работает на заводе. В других записках он развивал мысль о том, что «именно в низших классах общества растет стремление к роскоши», и потому приказал, чтобы «каждый порядочный родитель обувал своих детей в деревянную обувь». В классных комнатах школ при крупповских заводах, разумеется, не видели необходимости делать полы. Крупп придумал дюжину наказаний, и на его заводах было едва ли не больше надсмотрщиков за рабочими, чем самих рабочих. Всякий, кто хоть на несколько минут намеревался оставить свое рабочее место, должен был об этом сначала испросить разрешения у начальника цеха, даже если рабочему требовалось просто сходить в туалет. Но хотя с заводов прогнали всех членов социал-демократической партии, в одной из пресловутых «записок Альфреда Круппа» мы находим: «Заводская внутриведомственная охрана каждый вечер проверяет все мусорные ящики перед жилищами рабочих: вдруг кто-то нападет на след запрещенной литературы». Специальный смотритель следил за тем, чтобы листки бумаги, висевшие в туалетах, не оказались запрещенной литературой. Таков был «пушечный король», богатейший человек в Германии, умерший в июле 1887 года за тремя железными дверьми в комнате, наполненной «ароматом» конского навоза.
Сын его — Фридрих Альфред Крупп считался еще при жизни отца «министром иностранных дел» отцовского завода; он объехал все столицы мира, от Пекина до Сантьяго, и уже в юном возрасте был одним из самых опытных людей в организации производства артиллерийских орудий.
Фридрих Альфред нашел достойного единомышленника в лице нового германского императора. Воинственно настроенный Вильгельм И был, если не считать Гитлера, самым крупным заказчиком заводов Круппа и одновременно покровителем этого «благородного семейства».