Сверхъестественное. Ангелы здесь больше не живут
Шрифт:
– Да уймись уже!
Дин за стеной явно проигнорировал его слова. Вместо того, чтобы утихнуть, стал стучать еще громче и интенсивнее. Раздосадованно коснувшись лица ладонью, Сэм открыл дверь своей комнаты и выглянул в коридор. Вместе с ним из своей комнаты выглянула и сонная Розалин. Встретившись с ней взглядом, Винчестер-младший деловито прокашлялся и встряхнул головой, придавая лицу серьезное выражение.
– Чего не спишь?
– Меня этот стук разбудил. Сначала я даже подумала, что вы там призрака убиваете…
– Нет, Дин, наверное, ремонт затеять решил.
Выйдя из своей спальной,
– А где Мара? Спит?
– Нет, она…
На лице Розалин отразилась растерянность. Девушка рассеянно отвела глаза, безрезультатно пытаясь вспомнить, куда пропала ее подруга.
Ручка осторожно опустилась, и дверь в комнату Дина приоткрылась с тихим скрипом. На порог ступила Мара. Гордо вздернув подбородок, она окинула победным взглядом ошеломленных Сэма и Роз. Надменно хмыкнув, брюнетка вышла из комнаты, оставив дверь нараспашку. Розалин залилась краской и стыдливо опустила глаза, прячась за дверной косяк своей комнаты. Сэм судорожно сглотнул, широко раскрыв глаза. Он не решался заглянуть внутрь, боялся, что то, о чем он подумал, могло случиться на самом деле. Собрав волю в кулак, он все же нашел в себе силы. В полумраке комнаты он увидел измученного, но довольного Дина, обессиленно развалившегося по всей кровати и едва прикрытого краем одеяла. Приоткрыв рот, Винчестер-младший уставился на него, не веря своим глазам.
– Баба – огонь! – тяжело дыша, проговорил Дин, поднимая вверх большой палец.
– Нет, я теперь точно не усну… - пробормотал шатен, находясь в состоянии полнейшего замешательства, а затем вышел из комнаты.
– Я, наверное, тоже… - Розалин все еще не решалась поднять глаза, стыдливо прижимаясь к дверному косяку.
– В таком случае, с добрым утром. Пойдем пить кофе и собираться в библиотеку…
***
Я сидела за большим кухонным столом, вяло помешивая в надтреснутой чашке обжигающий кофе. Часы над холодильником показывали пятнадцать минут седьмого, и я мимолетом подумала, что могла бы поспать еще. Мои мысли подтвердил судорожный зевок, который я была не в силах подавить. Но их тут же вытеснило воспоминание о Маре, вальяжно и насмешливо выходящей из комнаты Дина. Мои щеки снова залил предательский румянец, а грудь словно сковал невидимый обруч: в душе тяжелым комком теснились сомнения, обида и злость на лучшую подругу. Как так можно – любить одного и приходить в комнату к другому? Фуууу…
Видимо, все мои эмоции отразились у меня на лице, потому что Сэм, сидящий напротив меня, произнес:
– До сих пор вспоминаешь утреннее происшествие?
Я вздохнула:
– Да. Не ожидала от нее такого.
– Признаться, я тоже.
Сэм запустил руку в волосы, задумчиво ероша их, а затем произнес, меняя тему разговора:
– До открытия библиотеки еще добрых два часа. Чем думаешь заняться?
Я пожала плечами, выражая свою растерянность:
– Понятия не имею. Только одно знаю наверняка: в этот промежуток времени я не желаю сталкиваться с Марой.
– Знаешь, в пределах этого дома это будет невозможно, - послышался насмешливый
На пороге кухни стояла моя подруга, облокотившись о дверной косяк. Руки были скрещены на груди; лицо и поза, в которой она стояла, выражали насмешку и презрение. Стальной обруч непонимания и тревоги снова сжал мое сердце, а интуиция настойчиво нашептывала, что дело тут нечисто. Я надела маску строгой вежливости, стараясь ничем не выдать обуревающие меня эмоции:
– Доброе утро, Мара. Как твоя голова? Не болит?
Девушка сладко потянулась, а затем ответила, снова вгоняя меня в краску:
– Дааа… Утренние занятия любовью отлично снимают головную боль… Тебе, кстати, тоже не помешало бы опробовать этот метод.
Я поднялась со своего места, кипя от негодования:
– Ты в своем уме? Зачем ты забралась в постель Дина Винчестера?
– Роз, успокойся, - мягкий голос Сэма вернул мне толику самообладания, - сядь, пожалуйста. Дин и Мара – взрослые люди, и нам, кхм, не стоит их в чем-либо упрекать.
– Хм, а ты здраво мыслишь, красавчик, - ухмыльнулась Мара, и эта неестественная улыбка напомнила мне волчий оскал, отчего по моей спине пробежали неприятные мурашки. – Пожалуй, с тобой стоит поболтать на досуге. Ну а пока… Займусь-ка я уборкой. Эта дыра вызывает у меня отвращение. Раз уж мы застряли здесь, пытаясь выловить какого-то там призрака, не помешало бы разобрать здешние завалы. Мало ли, вдруг мы найдем чьи-нибудь косточки…
Последние слова подруги были столь многозначительными, что я уловила в них тонкий намек на скрытую истину. Складывалось впечатление, что она что-то знает. Что-то, что скрыто от нашего с Сэмом понимания.
Словно прочитав мои мысли, Сэм произнес, пытливо вглядываясь в лицо Мары:
– О чем это ты? Можно поподробнее?
Но та ничего не ответила, коротко хохотнув и повернувшись, чтобы уйти. Но не тут-то было. В комнате моментально стало холодно. Температура упала настолько резко, что мое дыхание превратилось в облачко пара, а стекла на кухонных шкафчиках и окне покрылись инеем. Сэм моментально напрягся и произнес, четко выговаривая каждое слово:
– Роз. Найди. Соль.
Я машинально осмотрела кухню. Пачка соли стояла как раз на полке над газовой плитой, и я метнулась туда. Схватив ее, я бросила взгляд на Мару. На ее лице отразился явный испуг. Она дернула дверную ручку, но дверь не открывалась, словно что-то держало ее изнутри.
– Дверь заклинило, - догадался Сэм, а затем добавил: - Сделай круг из соли и не покидай его, пока все не кончится!
Мара стояла, прижавшись спиной к двери. Испуг ее сменился какой-то злобной одержимостью, и Винчестер-младший, заметив это, крикнул, хватая кочергу:
– Мара, бегом в круг, к Роз! Живо!
Но та проигнорировала его крик, уставившись в одну точку позади меня. Я обернулась, и душа моя ушла в пятки: позади, мерцая серым цветом, стояла полная женщина с высокой прической. Не обращая внимания ни на меня, ни на Сэма, она быстро подплыла к Маре, и лицо ее перекосилось от плохо сдерживаемой злости. Она подняла на нее руку, и я вскрикнула. Призрак отвлекся, и Винчерстер одним взмахом кочерги рассек ее призрачное тело. Та, вспыхнув огненными искрами, растворилась в воздухе.